1 корпус, бросив в рубку большую часть своих отборных войск; но были взяты на русский штык и лихо сбиты 6 корпусом. Наших участвовало лишь 27 000 человек, поляков вдвое больше. Однако конно-егерские удальцы браво атаковали польское каре, стяжав реванш за гиблый Сточек, выказав при этом небывалые чудеса храбрости.
А уже 13 февраля фельдмаршал граф Дибич решился атаковать Гроховскую позицию в лоб.
То была жуткая лютая сеча – самая яростная и кровопролитная за все войны русских с поляками. В этом бою бились с озверевшей шляхтой и конногвардейцы Великого князя. Однако, рассеянные жаркой и густой картечью неприятельской батареи, они были загнаны в непромерзшую топь.
Арабской крови жеребец Михаила Павловича, надсадно вытягивая шею и выворачивая налитые кровью белки, увяз чуть ли не брюхо в студеной каше, когда из ближайшего перелеска с гиканьем и свистом вылетело не менее трех сотен польских улан. Все усилия малого охранного отряда его высочества были тещтны… Беспорядочный беглый залп не остановил несущуюся смерть.
А когда рассеялась сизая пороховая гарь, Михаил Павлович различил перекошенные в крике лица улан и холодный блеск солнца на бритвенных остриях пик.
Но есть указующий перст судьбы! Словно с небес на крыльях с правого фланга ударил в сабли по неприятелю эскадрон лейб-гвардии гусарского полка под началом поручика Холодова. Зазвенела, заскрежетала, зло брызгая искрами и кровью, сшибаемая сталь. Пестрые доломаны11 перемешались с яркими мундирами поляков.
– Ваше Императорское Высочество! – Александр Холодов, захлестанный бурой грязью выше груди, теряя простреленный кивер12, соскочил со своего храпящего орловца. – Скорее, Ваше Высочество! Извольте моего коня! Уходите-е! Мои молодцы их придержат!
Князь не успел раскрыть рта, как в тот же миг над их головами с многоголосым воем и визгом прогудело ядро и, не разорвавшись, жадно чавкнуло саженях в тридцати, бешено фыркая и вращаясь. Следом цвиркнули пули… И тут ахнуло до глухоты снопом огня и рваным чугунным крошевом.
В памяти Михаила Павловича выжегся лишь взгляд молодого поручика, вернее, его глаза: в них он узрел бездну страдания и безумия. В карих, прежде красивых, а нынче пугающих глазах было больше, чем смерть, больше, чем ужас смерти… В следующий миг гусар рухнул лицом в ледяную черную жижу, а на его спине чуть ниже лопаток сквозь разодранный ментик13 сыро блеснуло что-то красное с белым, похожее на пригоршню свежего фарша.
– Ваш сын погиб достойно, как подобает дворянину. Он закрыл меня своей плотью… Так он спас мою жизнь, – склоняя непокрытую голову, закончил Михаил Павлович и положил перед безутешным графом офицерскую ташку14 сына. А чуть позже, через глубокую паузу, добавил: – Его тело будет доставлено к полудню… похороны и решительно все расходы, прошу не обидеть меня, граф, за мой счет. Я вечный должник вашей семьи. Не откажите…
– Благодарю…
Доломан – гусарский короткий офицерский плащ с рукавами, отороченный мехом, имеющий покрой полукафтана, с большим количеством пуговиц и позументов; носится внакидку на левом плече.
Кивер – гусарский головной убор, украшенный плюмажем.
Ментик – короткая гусарская куртка со шнурками и петлями, с меховой опушкой и несколькими рядами пуговиц.
Ташка – кожаная сумка у гусар, носимая на длинных ремнях.
