из обломков рухнувшего корабля, мой отец пролежал много дней без сознания и неопознанный. Наконец, он пришел в сознание, на острове, в госпитале, и был в состоянии назвать свое имя. Ему тут же организовали сеанс связи с моей матерью, и мы услышали его голос. Все время мать говорила нам, что с ним все хорошо – и я задавался вопросом, почему она так смеялась и кричала, когда узнала, что муж живой.
Потянулись долгие недели ожидания, прежде чем он был в состоянии уехать с острова. Мать думала поехать к нему, но он настаивал, чтобы она оставалась с нами.
Я очень хорошо помню день, когда он возвратился, высокий, худой, подтянутый, его лицо, странно бледное и осунувшееся. Тем не менее он мог смеяться. Он принес мне замечательную игрушку, которую купил где-то на Востоке. Его возвращение стало настоящим праздником. Однако ещё несколько месяцев после этого он не мог работать. Его выздоровление шло очень медленно. Поскольку время старта «Венеры» приближалось, его веселость становилась натянутой, и даже я понял: что-то идет не так. Тем не менее, мои родители не мешали мне упаковывать и переупаковывать игрушки, для перелета на Луну. Они не говорили мне, что самые лучшие светила медицины сомневались, что отец сможет окончательно выздороветь, что думали, что он не перенесет перелета на спутник.
Однажды вечером отец спустился с посадочной платформы с торжествующей улыбкой. Он рассказал матери об экспертизе врача-радиолога, который назначил новый курс лечения и обещал полное восстановление. Мы могли лететь.
Наконец наступил месяц август, и неделя и день старта. Я помню очень ясно свое нетерпение, мое восхищение, когда доктора сказали: отец может лететь. Мое самое дорогое имущество, небольшой вертолет, пришлось оставить, потому что тот был слишком тяжел, чтобы летать в разреженном воздухе Луны. Но в восторге ожидания предстоящего приключения я примирился и с этой потерей.
Мы оставили пустую комнату, которая выглядела пустой и потому странной, и поднялись к посадочным платформам. Оттуда мы отправились рейсовым флайером в космопорт. Громадный, странный космодром, с жужжащими машинами и гулом человеческих голосов, c его платформами, заваленными яркими металлическими слитками и странно пахнущими тюками растений с Луны, с нагромождениями контейнеров с пищей и товарами для Луны – живописный беспорядок ошеломлял и пугал. Я вцепился в руку матери, в то время как отец нес маленькую Фэй.
Отец предъявил наши билеты, и поскольку мы прошли, я заволновался, думая о том, почему мы не несли свой багаж. Мы вышли на стартовую площадку, с огромными, белыми судами, рассеянными по ней, как колоссальные шары полированного серебра. Вдали лайнер шел на посадку. Могучие стальные фермы посадочной платформы раскрылись, тонкие опоры в центре поддерживали чашу посадочной колыбели диаметром пятьсот футов. Мы напряженно вглядывались в небо. Белое пятнышко, крошечное и яркое, появилось среди синевы. Какое-то время оно, казалось, висело в небе, становясь все больше и ярче. Наконец
