на скамеечке в фойе и разговаривала с бабушкой Юры Хомякова. Они здесь и познакомились. Казалось бы, случайное знакомство, а вот вышло, не случайное. Бабушка Юры сыграла в жизни Гали и её сына роль спасительницы. Но об этом позже.
И всё бы было хорошо, если бы не школа. Сама школа, конечно, ни при чём, но конкретная школа, где учился сын Тимофей, оказалась очень даже «при чём».
Галина всю жизнь не могла без ужаса вспоминать Ларису Дмитриевну Колобову, директора Тиминой школы.
Молодая комсомольская выдвиженка, приняв школу, решила сделать её лучшей в Ленинграде, для чего стала физическим способом в кратчайший срок освобождать школу от плохо успевающих учеников. Тимофей тогда учился уже в пятом классе.
Поскольку школа была с французским уклоном, её должны были покинуть дети, не способные к языку. Таких детей она отсылала в соседние, более «слабые» школы. А уж совсем «плохих», по её мнению, детей, неуспевающих и по другим предметам или с плохим поведением отправляла в спецшколу «для детей с трудной судьбой». В этой школе даже решетки стояли на окнах, как в тюрьме.
В том, что её сын получил направление в самую страшную для детей и родителей школу, Галина вновь видела свою вину, потому что неосторожно высказалась на одном из родительских собраний. Она выступила с протестом против такого отношения к «слабым» детям, которые могут вырасти из отстающих в передовые. В качестве примера привела Пушкина. Не сдержалась и назвала директора школы человеком с «коротким» взглядом на детей, что означало неспособность видеть на расстоянии. Директору, конечно же, передали, и она этого простить не смогла. Буквально через день, несмотря на середину учебного года и приближающиеся новогодние праздники, Колобова распорядилась направить мальчика в школу с зарешечёнными окнами. Она объявила Тимофея умственно отсталым, не поддающимся обучению. И доказательства у нее были неоспоримые. По всем предметам у мальчика было из рук вон плохо.
Тогда Галина, не мешкая, отправилась в спецшколу, чтобы всё увидеть своими глазами. Пошла не одна, а с племянницей Ниной. Одной было уж совсем страшно.
Спецшкола и участок возле нее были обнесены оградой с калиткой. Они подошли как раз в тот момент, когда из калитки гуськом выводили группу детей примерно того же возраста, что и Тимофей. В одинаковых серых пальто с меховыми воротниками, в одинаковых зимних шапках-ушанках с завязанными наверху «ушами».
Рядом с детьми были молодые парни-воспитатели. Они поеживались от холода. Воспитатели не показались Галине страшными, и потому она осмелилась заговорить:
– Здравствуйте. Вы извините за мой вопрос, а эти дети пионеры?
Почему она спросила именно об этом, она и сама не понимала… Видимо, в голове крепко засели советские критерии.
Парни-воспитатели засмеялись в ответ:
– Их лишили такой чести.
Потом они разговорились. Оказалось, что эти молодые воспитатели – студенты и находятся здесь на практике. Галина призналась,
