дома.
Та осеклась на мгновение и зло оглянулась в сторону Потапа. И тут же презрительно отвела взгляд: Потап стоял нагишом, просто не подумав, что нужно что-то надеть.
– Господи, Содом какой-то! – простонала она.
Тут вышла Ночь. Она тоже была не одета. Подойдя к Паше, она положила ему на плечо руку:
– Это она?
Паша коротко кивнул, поджав губу. Я вообще заметил, что ещё вчера монументально спокойный, он теперь то нервно теребил пальцами рукав халата, то часто моргал или, как сейчас, кусал нижнюю губу.
Его супруга при этом заняла самую агрессивную позу уверенности в собственном превосходстве, какую видимо могла.
– А-А-А! Вот они Адам и Ева снова вместе!!!
Коротко хохотнув, она закончила:
– Ты с ней что ли спишь теперь? Так зачем тебе квартира в Сибири! Милым и рай в шалаше! – развела она руками по сторонам.
Паша побагровел, плечи его расправились, и он впервые поднял горящие глаза. Сказать ничего не сказал, потому что его крупно затрясло. Но вместо него вперёд, как тигрица, готовящаяся к прыжку, выступила Ночь.
– Лучше беги отсюда, – она отвела крутые бёдра и нагнулась за тонким, но плотным паленом у ног.
Супруга Павла осеклась и отступила на шаг. Потом мне показалось, что она сейчас заплачет, потому что опустила тонкий подбородок к груди и подняла руку к лицу. Но она подняла очки на лоб, сощурилась на Павла и сквозь её зубы просочилось:
– Я засужу тебя, понял. – Даже не вопрос. Угроза. Приговор. – Жизни тебе точно не будет.
Потом сделала несколько шагов назад и, будто вспомнив, вытащила телефон и быстро сфотографировала нашу компанию, стараясь захватить в кадре нагих Ночь и Потапа и самого своего супруга, едва прикрытого халатом.
Ночь не сдержалась и замахнулась в её сторону поленом, но всё-таки не кинула. Супруга поспешила поскорее отступить подальше и, гордо задрав подбородок, резко зашагала обратно к поселку.
Все смотрели ей вслед молча.
Минуту мы следили за удаляющейся фигурой, потом я посмотрел на Пашу. Взгляд его блуждал, ничего не замечая, подбородок мелко подрагивал, руки тряслись, судорожно сжав халат, на него вообще жалко было смотреть. Ночь обернулась к Паше и приобняла его:
– Ну, всё хорошо, она ушла, успокойся.
Девушка попыталась привлечь Пашу к себе, но тот буд-то застыл и не мог согнуться к ней. Ступор в теле, ступор в сознании.
– Эй, посмотри на меня, всё хорошо, – Ночь встала прямо перед ним и повернула его взгляд к себе, пытаясь улыбаться как маленькому ребенку.
– Пойдём со мной, тебе нельзя так переживать, всё будет хорошо.
Ночь уговаривала Пашу, увлекая постепенно за собой. С трудом тот сдвинул ноги и сделал первый шаг в сторону палатки. Со спины Паша показался мне сгорбленным обессиленным стариком, нуждающемся в помощи.
Когда парочка
