она снова и снова проходила один и тот же путь, но при этом каждый раз замечала что-то новое. Я привыкла воевать, сражаться, а на этой территории мои навыки бесполезны, более того, они запрещены, там я ничего не умею, там я… беспомощна. А уж ей меньше всего в жизни хотелось быть беспомощной или незнающей. Я привыкла контролировать всё, думала она, но это нельзя контролировать, на территории мира я остаюсь без навыков и без контроля, конечно, мне хочется бежать, спасаться, вернуться туда, где я снова умею делать то, что необходимо, и умею хорошо.
Но там и он теряет свои навыки, пришла вдруг мысль, оказавшись на территории мира, люди всегда теряют все свои военные привычки, там они не работают, иначе в мире бы не осталось ни одного чудесного уголка, который люди бы не наводнили своей жестокостью и грязью. Мы все беспомощны в тех землях, думала она, там мы на равных, так может, не стоит так паниковать?
И тут на нее накатил приступ нежности. Ощущения были такими новыми. И такими приятными. Ее никто не любил очень много лет, слишком много, да и то, любовь матери или ребенка к матери совсем не та, что любовь мужчины и женщины. Любовь, она такая разная, вспоминал Фатима слова гадалки, и да, в этом мире всё было таким разным, таким сложны и простым одновременно. Она была готова к этому, носила это в себе, просто никогда раньше не пользовалась, механизм, отвечающий за любовь, пылился все эти десятки лет в темных подвалах ее сознания. Но теперь она чувствовала, что готова достать его, отряхнуть и начать изучать инструкцию. Собственно, ее нет, подумала она, ты просто учишься, нажимаешь все кнопки и рычажки и наблюдаешь, что будет. И если любовь – это танец, подумала она, то я этого танца не знаю, и никто меня не научит, остается только импровизировать. И сегодня она выдала экспромт, даже сама себе удивилась. Хотя, ее жест был ответом на другую импровизацию. Нет, она никак не могла поверить, но факт никуда не делся – он признался ей в любви, сегодня она впервые в жизни получила признание и впервые ответила на него. Да, тут было от чего сходить с ума.
Я как школьница-переросток, думала она, пожизненно оставшаяся на «второй год», все пережили это в школе, или в ВУЗе, а я только сейчас. Поздно же до меня доходит. Да, она не была как все, не прошла обычные этапы развития, у нее не было первой любви, признаний или свиданий, ее жизнь оборвалась, так и не начавшись, она «вышла с другой стороны», она училась жить не в обществе, а вне его, и она любила свою жизнь, а может, просто к ней привыкла. Старые раны затянулись, и она сама не заметила, как в ее жизнь вошло нечто, чего она не знала, и теперь это нечто сражалось за свое место в ее душе. Она была красивой, и не раз слышала признания, но все они были пустыми, и для того, чтобы это знать, опыт не требовался. Лишь один раз слово «люблю» сказал ей тот, кто действительно в это верил, давно, когда она еще не стала Фатимой, а была просто девушкой, потерявшей свою жизнь и мечтающей обрести новую. И для нее тогда это не имело значения, как не имело бы и сейчас, поскольку ответить тем же она не могла, как и не могла бросать слова на ветер.
А
