в длинном деревянном доме, густо заселённом жильцами. Народ подобрался на удивление беспокойный, склонный к мелочным и крупным ссорам. Из них я запомнила только одного жильца. Это был одинокий мужчина, еврей. Обычно он ходил, почти бежал, мимо нашего дома по своим делам. Работал он где-то на складе. Он часто оказывался в эпицентре ссор неуживчивых соседей. Как-то раз он с большим гневом и досадой жаловался моей бабушке, которая ко всем относилась доброжелательно и звала этого несчастного человека Ефимушкой:
– Они налили мне в бочку с квашеной капустой керосину! Какая подлость!
Бабушка выразила в ответ своё сочувствие, а потом добавила:
– А неужто правда, Ефимушко, что вы их собачонку горячей водой ошпарили, она еле жива осталось?
– Ложь! Оговор! Это не я! – уже смущённо забормотал Ефим.
Такова была обстановка в доме, где жили наши сёстры. Одна из них пыталась навести порядок в этом содоме и иногда ей это удавалось. А другая жила и ничего не замечала, молча терпела крики и шум за стеной в общем коридоре.
Я часто вспоминаю этих прихожанок Воскресенского собора и думаю: как одиноки они были в этом мире, как чужды всему, их окружающему. Но зато они были с Богом, который и давал им Жизнь.
Анюта Стафиева
Эту прихожанку Воскресенского собора я хорошо знала. Она была нам дальней родственницей и часто навещала мою бабушку. Звали её до самой смерти Анютой. Её фамилия по мужу, двоюродному брату моего дедушки, была Калачёва. Однако все знавшие её и в деревне Квасюнино, и в Череповце звали её по имени мужа – Стафиева. Это был рыжий мужик с яростным и упорным характером. Его горячий нрав проявлялся во всём. Он работал днями и ночами не только летом в страду, но и зимой – мастерил прямо в избе сани, лодки, ступы, ложки и другие изделия из дерева. Сильный шум не давал уснуть всей семье. Стафий изредка ездил на ярмарки продавать плоды своего крестьянского труда и свои деревянные изделия. Хотя в обычные дни он всегда был трезв и трудолюбив, с ярмарки он возвращался сильно пьяным, или притворялся, что пьян. Жена и четверо детей его пьяного до смерти боялись: мужик шумел, буянил и даже бил их. Анюта с молодости была очень робкой и покорной, ярый гнев мужа её очень страшил.
Эта горячность Стафия довела его и семью до беды. Дело происходило в первый год коллективизации и образования колхозов. Было велено крестьянам весь скот, коней, коров, овец, коз, передать колхозу. Стафий ходил бледный от ярости и обиды. Его конь был для него не просто рабочей скотиной, а лучшим смышлёным другом и добрым помощником. Этот крестьянский товарищ во всех делах нередко выручал его в самых тяжёлых обстоятельствах. Он иногда привозил своего спящего хозяина домой самостоятельно, не заплутав по дороге. Не раз выручал его в сильную непроглядную метель, каким-то чутьем находя твёрдую дорогу к родной деревне. И вот теперь этого коня нагло отбирают, как пустяшную вещь. Под угрозой обвинения в саботаже против
