и вы можете им гордиться.
И он рассказал, как он нашел меня накануне на берегу моря и как нас застиг туман.
– Без него я бы погиб, – продолжал он. – Я сначала сердился, потому что мальчик ничего не знает, даже название актинии. Но когда мы были в опасности, моя ученость не помогла нам, и если бы не пришла на помощь сообразительность и наблюдательность Ромена, то эти самые актинии, крабы и омары теперь изучали бы на дне морском то, что от меня осталось. Я обязан жизнью вашему сыну и хочу наградить его.
Мать жестом попросила его не беспокоиться.
– Не спорьте, – сказал он. – То, что я хочу вам предложить, достойно вашей гордости и той услуги, которую мне оказал ваш малыш. У вас растет любознательный сын, а у меня нет детей. Я полюбил его, и нам будет хорошо вдвоем.
Мать стала отказываться от этого предложения. Она считала, что не может его принять.
– Позвольте, – старик протянул к ней руку, – я вам сейчас объясню, почему вы отказываетесь: вы страстно любите своего сына. Ради него самого и ради памяти своего мужа вы хотите сберечь мальчика, потому что он составляет все ваше счастье. Правильно? А теперь я попытаюсь вам доказать, что вы должны отдать Ромена мне. Он очень умный и способный мальчик, его надо непременно учить, а в Пор-Дье этого сделать нельзя, и не только в силу ваших стесненных обстоятельств. Чтобы учить сына, вам все равно придется отослать его из дома. К тому же мальчик обладает независимым характером, он отважен и требует неусыпного надзора. Подумайте об этом, не отвечайте мне сразу, подумайте и рассудите здраво, когда ваше материнское сердце успокоится. Я приду за ответом завтра вечером.
Де Бигорель ушел. Мы сели ужинать. Мать ничего не ела и долго смотрела на меня, а когда наши глаза встречались, она отворачивалась к огню.
Отправляясь спать, я подошел проститься с ней и почувствовал ее слезы на своих щеках. Почему она плакала? Были ли это слезы гордости от того, что рассказал ей де Бигорель, или слезы отчаяния, поскольку мы должны были расстаться?
Я думал о нашем расставании, и эта мысль беспокоила меня все сильнее.
– Не плачь, мамочка, – сказал я, обнимая ее, – я не покину тебя.
– Но это необходимо для твоей пользы, мой милый мальчик. Де Бигорель совершенно прав. Надо согласиться.
Глава V
У де Бигореля
Де Бигорель вполне оправдывал свою славу чудака.
Мы встретились у двери его дома: он издали увидел меня и вышел ко мне навстречу.
– Иди сюда, – сказал он и, не давая мне времени опомниться от смущения, спросил: – Писал ли ты когда-нибудь письма?
– Нет…
– Ну, так напиши сейчас матери, что ты благополучно до меня добрался и что Суббота завтра придет к ней за твоим бельем. По этому письму я пойму, что ты уже знаешь, а чему тебе предстоит научиться. Садись здесь.
Он привел меня в большую комнату, уставленную книгами, указал мне стол, где были разложены бумага, перья и чернила, и оставил меня.
Мне
