я знаю это, мой мальчик, – ответил Гленарван.
– А знаете ли вы, что вы – самый лучший из всех?
– Нет… Этого я не знаю.
– Так знайте же это, сэр! – воскликнул Роберт, поднося его руку к губам.
Гленарван ласково покачал головой. Разговор на этом оборвался, потому что Талькав жестом поманил их вперед. Увлекшись разговором, они не замечали, что кони идут шагом; между тем терять даром время не следовало: нужно было помнить о тех, кто остался позади.
Путешественники снова погнали лошадей рысью. Но скоро стало очевидным, что бедных животных, исключая разве Тауку, ненадолго хватит. Они совершенно выбились из сил и не хотели даже есть альфафару, разновидность люцерны, высохшую и почерневшую под беспощадным солнцем.
Гленарван встревожился. Засуха убила кругом все живое, и отсутствие воды могло повлечь за собой тяжелые последствия. Талькав молчал. Очевидно, он считал, что не следует отчаиваться, пока еще не потеряна надежда, что Гуамини не пересохла.
После краткого отдыха путники снова сели в седла и при помощи плетки и шпор заставили несчастных животных продолжать путь. Теперь лошади шли шагом, большего от них не удавалось добиться.
Талькав, конечно, мог бы уехать вперед: неутомимая Таука в состоянии была мигом домчать его к берегам реки. Несомненно, патагонец думал об этом; но столь же несомненным было и то, что он не хотел покинуть своих спутников в этой беспредельной пустыне. Чтобы не оставлять их позади, он старался принудить свою лошадь идти шагом.
Таука всячески противилась этому. Она становилась на дыбы, брыкалась и отчаянно ржала. Талькав успокаивал ее, но не силой, а уговорами. Он совершенно серьезно разговаривал со своим конем, а Таука если не отвечала ему словами, то, во всяком случае, отлично его понимала.
Но если Таука понимала речи Талькава, то и Талькав хорошо понял поведение своей Тауки. Умное животное учуяло, что воздух стал более влажным. Лошадь с наслаждением вдыхала его, шевеля языком, как будто уже пила благодетельную жидкость. Все это говорило о том, что вода близко. Талькав ободрил своих спутников, кое-как объяснив им, что означает поведение Тауки. Вскоре и две другие лошади почуяли близость воды. Собрав последние силы, они пустились вскачь вслед за конем индейца.
Около трех часов пополудни за пригорком показалась какая-то белая полоска. Она блестела под солнечными лучами.
– Вода! – вскричал Гленарван.
– Вода, вода! – подхватил Роберт.
Не нужно было подстегивать лошадей: бедные животные и так мчались изо всех сил. В несколько минут они доскакали до реки Гуамини и, не ожидая, пока их расседлают, погрузились по самую грудь в животворящую влагу потока.
Всадникам неожиданно пришлось принять холодную ванну, но они ничего не имели против этого.
– Ох, как хорошо! – восклицал Роберт, зачерпывая воду на самой середине реки.
– Роберт, не пей так много! Надо быть умеренным! – сказал ему Гленарван.
Но
