удвоила их ярость. Некоторые из них подбегали к самому костру, обжигая лапы.
Время от времени приходилось стрелять, чтобы удержать на почтительном расстоянии эту воющую и беснующуюся орду. По прошествии часа не менее пятнадцати волчьих трупов уже валялось на земле.
Положение осажденных было еще относительно сносным. Покамест у них оставались огнестрельные припасы, покамест горел огненный барьер у входа в рамаду, нечего было бояться нападения. Но как отбить приступ взбешенных хищников, когда иссякнут заряды и погаснет огонь?
Гленарван посмотрел на Роберта и почувствовал, что сердце его сжимается от боли. Он не помнил об опасности, угрожающей ему самому, глядя на этого не по возрасту мужественного ребенка. Роберт был бледен, но рука его твердо держала ружье, и он без страха ждал нападения волков.
Трезво обсудив создавшееся положение, Гленарван решил, что надо, не откладывая, искать выход из него.
«Через час, – подумал он, – у нас не останется ни пороха, ни пуль, ни огня. Не следует ждать этой крайности, чтобы принять решение».
Обернувшись лицом к Талькаву и собрав в памяти все известные ему испанские слова, он заговорил с патагонцем.
Они понимали друг друга не без труда. К счастью, Гленарван знал из книг нравы красных волков, иначе ему ни за что бы не понять слов и жестов Талькава.
Гленарван спросил индейца, что он советует предпринять.
– Что вам ответил Талькав? – спросил Роберт.
– Он сказал, что какой угодно ценой надо продержаться до рассвета. Агуары охотятся только по ночам, а с восходом солнца возвращаются в свои берлоги. Это ночные хищники, трусливые животные, боящиеся солнечного света; это четвероногие совы.
– Что ж, будем защищаться до рассвета!
– Непременно, дружок. И когда у нас выйдут все заряды, будем отбиваться ножами.
Талькав уже подал пример: теперь, когда какой-нибудь волк неосторожно приближался к костру, длинная рука индейца, вооруженная ножом, молниеносно поражала его.
Между тем боевые припасы осажденных иссякли: у них оставалось теперь только пять зарядов. Около двух часов пополуночи Талькав подбросил в огонь последнюю охапку травы.
Гленарван с тоской смотрел на костер. Он думал о ребенке, который стоял возле него, о своих товарищах, о всех тех, кого он любил. Роберт молчал. Может быть, доверчивому мальчику опасность не казалась такой грозной. Но Гленарван тревожился за него, представляя себе страшную перспективу – быть заживо съеденными! Не в силах сдерживать своих чувств, он привлек к себе мальчика, прижал его к груди и поцеловал в лоб. Две крупные слезы покатились по его щекам.
Роберт, улыбаясь, посмотрел на него.
– Я не боюсь, – сказал он.
– И нечего бояться, дружок. Ты совершенно прав. Через два часа начнет светать, и мы спасемся. Молодец Талькав, молодец! – вдруг воскликнул Гленарван, видя, как ловко индеец убил прикладом ружья двух огромных волков, пытавшихся перескочить через огненную преграду.
