Больше ни с чем не связаны. Вообще-то, оборвать нить очень сложно. Ребята пробовали на занятиях и дома, скручивали и тянули в разные стороны, но сил не хватало даже на самую тонкую нитку, похожую на паутинку или волосок.
Элль выходит из кабинета. Шаги гулко звучат в тишине коридора. Шестой этаж покрывается отметками, линиями, пунктиром, кругами – скоплениями оборванных нитей. Элль сворачивает его и прячет в сумку.
На лестнице между этажами к двум нитям присоединяются еще три – одна тянется от окна, две другие – из трещин в стене и полу. Элль достает следующий план из сумки, зарисовывает.
Кто-то смеется. Смех звенит в отдалении, дробится, отскакивая от ступеней и перил. Откуда идет звук, с лестницы, из коридора? Элль замирает, пытаясь определить.
«Ну, чего испугалась? Ты выполняешь задание, и только. Ничего плохого не делаешь», – успокаивает Голос.
Чужие шаги режут тишину. Кто-то, шаркая, поднимается по лестнице. Элль вслушивается. И с облегчением выдыхает, когда в отдалении скрипит и захлопывается дверь.
«Не дальше третьего этажа, судя по звуку. Мы можем спокойно продолжить путь».
В коридоре пятого Элль проводит непозволительно много времени. Нити здесь как запутанные рыболовные сети; они полны узелков и перехлестов. Элль смотрит на них так долго, что глаза начинают болеть от напряжения, а по затылку блуждает глухая боль. Никак не получается сосчитать, сколько нитей перепуталось. Десять, двенадцать? Элль сбивается и начинает заново. Наконец, до нее доходит: это одна-единственная нить, ужасно длинная и путаная. На план она ложится гусеницей сцепленных друг с другом квадратов.
Многие учебные комнаты пятого этажа заперты. Не понять, есть ли в них нити.
“Что же, придется наведаться сюда еще раз”, – говорит Голос.
В самом конце коридора, практически у лестницы, одна из нитей ныряет в замочную скважину очередной двери. Элль тянет за ручку, особо не веря, что этот кабинет не замкнут. Но дверь поддается.
Огромная тень, занимающая половину противоположной стены, расстелилась от пола до потолка. “Чудовище, – в панике думает Элль. – Значит, не лгали слухи, что на острове водится чудовище, убивает тех, кто плохо учится. А я в последнее время…” Голос вопит от страха, и Элль, оглушенная, кричит вместе с ним.
– Ты что, дура?
Элль захлебывается криком, откашливается, с трудом отводит взгляд от тени. В дальнем углу кабинета сидит мальчишка. Развалился прямо на парте, закинул ноги на спинку стула. На краю соседнего стола ютится фонарь, льет желтый свет. Жуткая тень – из-за него.
– Зачем так пугать! Хоть бы извинился!
– За что? Это ты тут концерт устроила. Я чуть не оглох. Ну и противный же у тебя голос.
В Элль закипает злость. Злость тащит ее через весь кабинет, заставляя остановиться перед самым мальчишкиным носом. “Драки еще не хватало! Посмотри, он крупнее и старше тебя, с
