кровь выглядела очень застарелой, местами она так обсохла, что почти стерлась. Складывалось впечатление, что отпечатки были сделаны не недавно, а лет пять, а то и десять назад…
– Что с этим делать? – Джек поднял взгляд на Шема.
Тот протянул ему маленький стеклянный сосуд с бесцветной жидкостью внутри.
– Окуните в раствор пальцы и наложите точно на отпечатки.
Джек подчинился, осторожно, чтобы не расплескать, сунул пальцы в сосуд. Первое впечатление оказалось обманчивым: раствор вовсе не был жидким. Джеку показалось, будто его пальцы вошли в густую кашицу из побитого льда, но когда он вытащил руку, его кожа была абсолютно сухой.
Возле входа в гостиную послышалось какое-то движение. Посмотрев туда, Джек с удивлением увидел, по меньшей мере, семь ноктов помимо того, что привел его сюда. Они все стояли у входа и пристально, с каким-то испуганным вниманием наблюдали за ним. Он понял, что то, что он собирался сейчас сделать, было гораздо серьезнее, чем он думал секунду назад.
– Что будет после того, как я это сделаю?
– В роду Элермонтов законные браки большая редкость, – вдумчиво проговорил Неандер. – Подобная серьезность им не свойственна. Но вы – особый случай. Как я уже говорил, граф Элермонт чрезвычайно серьезен по отношению к вам. И к заключению брака он подошел со всей ответственностью. Полотно, что лежит перед вами, сделано из Священного Древа Бриколахэ – редчайшей ценности нашего мира. Брак, заключенный на его основе, не может быть расторгнут ни при каких обстоятельствах.
У Джека что-то упало внутри.
– Зачем ему это?
– К сожалению, такой информацией я не обладаю, – вежливо ответил Шем.
Вернее, вежливо солгал, в чем Джек был уверен не менее твердо, чем в серьезности происходящего. Он застыл с поднятой рукой в каком-то заторможенном смятении, не доверяя ни Шему, ни самому себе.
Брак, который невозможно расторгнуть.
Его разум буквально надрывался в исступленных мольбах об отступлении, но тело не шевелилось. Сознание корчилось от страха и нежелания впутываться во что-то настолько гнетущее, а глаза неотрывно смотрели на Священное Древо. А потом он уверенно вытянул руку (которая даже не дрогнула!) и прижал пальцы к багровым отпечаткам. И едва не закричал.
Подушечки будто пронзило раскаленными иглами, а белая поверхность холста запылала пронзительным ярко-красным пламенем. Джек моментально отдернул пальцы и увидел на коже одинаковые глубокие ранки, будто действительно следы от толстых игл.
Пламя между тем неистовствовало еще минуты две, прежде чем, наконец, медленно угасло. Застарелых отпечатков больше не было видно, их покрывали свежие пятна густой малиновой крови, а холст вокруг них был исчерчен тончайшим лилово-алым узором, который не могло создать ничто, кроме чистой магии.
Подняв взгляд на Шема, Джек почувствовал еще большую тревогу. Обычно невозмутимый,
