style="font-size:15px;"> Он смотрел на нее, ожидая, что она улыбнется, придав своим словам шутливый оттенок. Люся этого не сделала.
Геннадий Ильич налил только себе и выпил. Она ничего не сказала и смотрела на него не со злостью, а даже вроде как с жалостью. Как на больного.
– Значится, так? – медленно произнес он. – И что это все значит?
– Я ухожу, – сказала Люся.
– Куда? – опешил Геннадий Ильич. – Ночь же.
– Завтра, – уточнила она. – Когда вещи соберу.
– Какие вещи?
– Свои, – ответила Люся. – На первое время. Остальное позже заберу.
Геннадий Ильич почувствовал, как кровь отливает от лица и от головы. Она, голова, сделалась пустая, как бубен. Он никак не мог взять в толк, о чем толкует жена. Вернее, так: понять-то он понял, а вот признать это был не готов, потому и тупил.
– Что случилось? – спросил он. – Я тебя чем-то обидел?
– Ты у меня молодость забрал, – сказала Люся. – Сначала я глупая была, верила в тебя. Потом надеялась, ты изменишься, добьешься чего-то в жизни. Потом перестала и ждать, и надеяться. Привыкла. Смирилась.
– А теперь что?
Растерянность Геннадия Ильича сменилась холодным, просто-таки ледяным спокойствием. Он задал вопрос и он хотел услышать ответ.
– У меня другой мужчина. На год моложе меня, но очень меня любит. Он видит во мне женщину. – Не замечая того, Люся говорила все быстрее и быстрее, как делают люди, когда оправдываются. – У него свой бизнес.
– А! Бизнес. И много зарабатывает твой бизнесмен?
– Много, – ответила она с вызовом.
– Так вот в чем причина, – кивнул Геннадий Ильич понимающе. – Деньги.
– Не только! – возразила Люся поспешно.
– Да? Что еще?
– Он заботливый. Внимательный. И он меня ценит.
Геннадий Ильич почувствовал давление на уши. Словно кто-то большой, сильный и невидимый обхватил его голову и сжал ладонями. Геннадий Ильич сглотнул и спросил:
– И трахается, наверное, здорово.
– Да! – почти выкрикнула Люся. – Мне с ним хорошо. И ему тоже. Нам не надоедает. У меня с ним не так, как с тобой: раз в неделю или по большим праздникам.
– С этого бы и начинала, – произнес Геннадий помертвевшими, непослушными губами.
Он вдруг вспомнил красные соски жены и их неудачный секс. Холод в висках сменился мгновенным жаром.
– Ты и сегодня с ним была, – сказал он, запрокинул голову и стал вливать в себя водку, не ощущая вкуса.
– И что теперь? – спросила Люся. – Драться полезешь? Учти, я милицию вызову.
– Полицию. Милицию давно переименовали.
Геннадий Ильич посмотрел на стол, ломившийся от угощений, которые теперь не полезли бы ему в глотку. Он собрал воедино углы клеенчатой скатерти, удачно имитирующей настоящую, встряхнул и понес получившийся мешок в кухню. Внутри
