Да ни тут-то было – конь как вкопанный ни с места!
А Василий ему и говорит спокойным гласом: «Слезай басурманин с насеста, разбираться будем!». И сгрёб его за шкирку своей ладонью могучей, да и повалил наземь.
Сник сразу ворюга, узрев богатыря. И взмолился утробным голосом: «Отпусти меня мужик, век благодарен буду. И всех коней верну!».
«Если коней вернёшь, отпущу. Но наказать за воровство, не обессудь, всё равно придётся. Чтобы запомнил – где своё, а где чужое!» – ответил ему Василий.
Оторвал он притвор кузни, накрыл им поверженного вора. Да как вдарил сверху увесистой наковальней!.. Чтобы выбить из того прохвоста злой его воровской душок.
Как заорал злодей от боли!.. Да как выскочит!..
– А-а-а!!! – подпрыгнув, заголосила вдруг Алёнка. И ухватилась за мизинец на ноге, укушенная котом.
Сосед Лёнька от неожиданности тоже подскочил. …И наступил на хвост, незаметно подкравшемуся, котяре.
Теперь благим матом во всю свою котиную голосину заорал – и уязвлённый Батон.
Старинная длинная дубовая лавка, потеряв двойной противовес из Алки с Лёнькой – не выдержала веса грузной бабки Марьи. И перевернувшись в воздухе, вместе с притихшим Семёном – с грохотом прихлопнула брякнувшуюся на пол старуху… Подминая под себя, в общую кучу всех подскочивших съёжившихся седоков. И посреди горницы, под громоздкой скамьёй закопошились оглоушенные – бабка Марья с внучкой и вместе с гостями пацанами.
Только Батон – виновник инцидента, остался при своём и с выгодой. Он резво обогнул кучу-малу и с хвостом рыбёшки в зубах, упавшей из Алкиных рук – воровато шмыгнул в узкий лаз подполья.
Да и дед Кузьма усидчиво усидел на месте, довольный своим потрясным рассказом.
Очнувшаяся молодёжь кое-как освободилась из-под лавки и подняла охающую бабушку Марью. И все дружно гуськом ринулись во двор, выветрить свой ужас.
На улице начинал накрапывать крупными каплями дождь. Ветер усиливался, предвещая грозу.
Под впечатлением рассказа, все кучно уселись на крыльце под навесом, освещенном тусклым светом от окна; напряжённо молча всматриваясь в темень усиливающегося дождя.
Хитрый Батон, вылезший из подполья с довольной мордой – сладко облизывался, безмятежно потягиваясь.
Где-то вдали сверкнула молния, ненадолго осветив темноту двора. …И внушительный силуэт тени неизвестного чудовища, крадущегося по двору к крыльцу!
Зоркий котяра сразу вдруг вздыбился, зашипев. И, задрав хвост, трусливо вновь слинял в подполье.
Опять взвизгнула Алка, задрожав от страха. И на всех остальных передалась навязчивая трясучка. Слышно было даже, как зубы застучали от вселившегося ужаса.
…Среди тёмной-тёмной ночи, под чёрной-чёрной тучей, промеж частых-частых струй дождя – чмокали слякотью четыре лапы неведанного зверя, приближаясь всё ближе и ближе…
Наконец из-за угла проявилась промокшая
