у которого он работал – и скоро его самая заветная мечта сбылась, он поступил в Оксфорд на факультет «Общей биологии». И как он мне сам сказал, больше из стен университета не выходил.
– Как ты стал вампиром?
– Я работал в больнице – этим всё сказано.
Какой он неразговорчивый! Теперь придётся мне всё самой домысливать, но тот факт, что в Оксфорде учился вампир, волновал моё сознание. С Докери очень тяжело общаться в смысле того, что он говорит тогда, когда сам хочет. Пока она лежала, ей удалось собрать всё воедино, все обрывки слов и наши догадки. Деньги на оборудование и опыты у него были, а потом какой-то вампир заинтересовался этим. В Лондоне жить стало небезопасно, и его прислали к нам. Друзей он там себе не нашёл, он по жизни, так сказать «волк-одиночка». Эта встреча уж никак не могла быть случайно. Док преодолел свою стеснительность, осознав, что хоть в чем-то мы похожи, и уже мог запросто что-то спросить.
– Ты странная, – начал он, – тебя описывают как хладнокровную убийцу и человеконенавистницу, которая запросто может раздавить и уничтожить.
– А я выгляжу весьма дружелюбной? Ты не видел меня в схватке. Нет, я просто не стараюсь зацикливаться на плохом, и эта кровь, и внутренности – рано или поздно всё надоедает, и хочется одного – в лоно семьи. Посмотри, что они сделали со мной. Как вам удалось спасти меня?
Докери пожал плечами, а потом сказал:
– У тебя чип вживлен в ногу.
С вопросами, зачем чип в ноге, надо обращаться к Эдриану, он притворяется, что следит за моей безопасностью, и это у него весьма получается.
– Да, Док. Это было год назад, а я думала, что это шутка. Шериф спрашивал у папы. Можно мне зеркало, я не знаю, сколько дней уже себя не видела?
Но тут Докери замотал головой. Он встревожился и с опаской посмотрел на занавешенное зеркало.
– Что? Лицо? – завопила я.
– Не, лицо как раз на месте.
Неужели, он сделал из меня Франкенштейна? Всё же я потребовала зеркало и увидела страшную картину: швы на ноге, руке, бедре. Докери, конечно, хорошо зашивает, но эти раны оказались такими глубокими и безобразными, что получилось то, что я вижу. Никаких коротких платье и топов, я буду ходить, как монашка, в длинных юбках!
– Ублюдки! Я их по стенке размажу, кишки их пляску смерти на потолке устроят, – спокойно сказала я, зловеще улыбнувшись так, что Док поверил моим пожелания скорейшей погибели.
Дни тянулись неимоверно медленно, я вычитала уже не одну книгу про медицину, которую недавно купила Докери, продекларировала пару куплетов из «Макбета» – самого любимого произведения Шекспира, и, разозлившись, стала дочитывать «Заводного апельсина» Э. Бёрджесса. Мне ничего не надо было, всё что есть – у меня в руках. После этой трагедий, перевернувшей привычный мир в моей голове, Дэмиен ни разу не позвонил, ни написал сообщение после того, как я, злая, выгнала его.
Может, он и приходил, и трещал с отцом, и смотрел матч. По-детски глупо и обидно, я
