type="note">[1]. Я выехал на Худдингевеген и взял курс на север, к центру.
– Кушать хочу, – сказала Белла, когда мы нырнули в Южный туннель.
Я бросил взгляд на часы. Нет, она не проголодалась. Просто заскучала.
– Скоро приедем, – ответил я.
Лето, воскресный день. Автомобилей на улицах почти нет. Пульс королевской столицы изрядно замедлился.
Но, как говорится, ягодки были еще впереди. Случилось это у перехода перед “Галереей”, торговым центром на Хамнгатан. По встречной полосе ехал грузовик. У перехода ждала старая дама. Я нажал на педаль тормоза.
Безрезультатно.
Еще раз нажал на тормоз, скорее с удивлением, чем с испугом. Педаль заклинило. Дама уже шагнула на зебру.
– Ах ты черт.
Отчаянно сигналя, я давил на окаянную педаль. И думал:
Вот здесь я второй раз убью человека?
3
Обошлось. Старая дама в испуге отпрянула назад, и я промчался мимо. И страшно неприятная мысль, которую только что в отчаянии сформулировал мой мозг, исчезла. Будто сама поняла, как ей не рады.
Я инстинктивно изо всех сил топнул по тормозу. Чуть ли не встал. И тут под педалью словно что-то лопнуло, и машина затормозила так резко, что сработали подушки безопасности.
Белла закричала. Я слышал, как позади взвизгнули по асфальту покрышки нескольких автомобилей. У меня перехватило дыхание (так часто бывает, когда срабатывает подушка безопасности) – вот сейчас кто-нибудь в нас врежется. Но нет.
В полном смятении я открыл дверцу и кое-как выбрался наружу. Обежал вокруг машины, вытащил Беллу.
– Все хорошо, – сказал я, утирая ей слезы. – Все… в порядке.
Вокруг собралась толпа, глазела на замершие машины. Старая дама сидела на тротуаре, в шоке, но невредимая.
– Пошли, – сказал я и взял Беллу за руку.
Вернулся к “порше”, к водительской дверце. Сел на корточки, осмотрел пол. Чем это пахнет? Я нагнулся ниже. И поначалу ничего не понял. Но запах – очень знакомый. Белла крепко вцепилась в меня, когда я сунул голову в машину. И вот тут я сообразил, в чем было дело.
Апельсин. Белла собиралась взять его к бабушке, а в машине уронила. Что он мог закатиться не куда-нибудь, но под педаль тормоза, ни ей, ни мне даже в голову не пришло. Вот и всё. На этот раз.
Люси смеялась до слез (до чего же приятно было снова видеть ее чудесную улыбку!), когда мы вернулись домой и я рассказал, что случилось. Самому мне было не до смеха.
– Кажется, я возненавижу “порше”, когда все кончится, – сказал я.
– “Порше”?
– Я ни секунды не сомневался, Люси, что кто-то поработал с тормозами. Ни секунды.
Люси погладила меня по щеке.
– Я уже начала готовить обед.
– Пахнет хорошо.
Про себя я подумал: чем мы занимаемся, черт побери? Не станем же играть в семью?
С
