кивнул я. – Но, черт возьми, участок-то полностью открытый. Не какой-нибудь большой зеленый сад с множеством укромных уголков, где можно спрятаться. Мио увели прямо на глазах у воспитательниц. Или с заднего двора. Но в таком случае кто-то должен был остановить мальчика, когда он пошел туда. Там нет игровой площадки.
Я отошел от плиты, стал накрывать на стол. Люси положила спагетти в кипящую воду. Я стал не только сожителем. Но еще и частным детективом. Который шнырял по безлюдным летом детским садам и подсчитывал длину их ограды.
– Когда Мио исчез, было темно, – сказал я. – Стоял ноябрь, а время близилось к четырем.
– Двор и игровая площадка наверняка были освещены, – возразила Люси. – Да и на улице в этот час наверняка горели фонари.
– Само собой, – сказал я. – Но это не означает, что не было тени и темных углов.
Люси полила спагетти маслом.
– Никто из воспитательниц не помнит, чтобы они видели, как он ушел, – сказал я. – Или что его забрал кто-то из приемных родителей. Ведь ребенка не забирают молчком. Люди здороваются с персоналом, спрашивают, как прошел день.
Неужели все это говорю я сам? Я же вообще не собирался заводить детей. А теперь вот стою у себя на кухне и рассказываю Люси, как забирают детей из садика. Будто ей это неизвестно.
Люси крикнула, что еда на столе. Белла прибежала с двумя куклами под мышкой.
– За столом не больше одной куклы, – напомнил я.
Она, не раздумывая, бросила короткостриженую куклу на пол. Вторую посадила на детский стул, стоявший у стола подле ее места.
– Что будешь делать с машиной? – спросила Люси.
Я скривился и взглянул на часы.
– Поем и отгоню в сервис. Засохший апельсин жутко воняет.
Это было последнее, чем я занимался в тот первый рабочий день. Отогнал “порше” в мастерскую, которая работала и по воскресеньям, и оставил там. Домой поехал в прокатной машине. Даже не догадываясь, что сделал поистине блестящий ход.
4
Понедельник
Телефон зазвонил сразу после полуночи. Открыв глаза, я первым делом подумал, что даже не успел погрузиться в сны. Люси проснулась секундой позже меня. Поскольку чисто формально меня по-прежнему подозревали в двойном убийстве, мы предполагали, что мой мобильник поставлен на прослушку. Поэтому телефонов у меня было несколько. И звонил сейчас самый старый. Единственный, какой я имел до начала этой запутанной истории. Именно тот, который, как я считал, прослушивала полиция.
– Ответь же, – сказала Люси.
Она стала очень нервозна. Да и я тоже.
Несколько раз я ткнул не туда, куда надо, прежде чем утихомирил трезвон:
– Мартин.
Голос у меня был хриплый, сонный.
– Я знаю, что́ вы ищете.
Я молчал. Говорила женщина. Голос был незнакомый, я понятия
