спокойно вставляет Элинор.
– Вдобавок завтра он уезжает в Таиланд, – продолжает Сигрид. – Три недели приставал, уговаривал поехать с ним! Мало ему, что мы вместе отпраздновали сочельник? Я еще должна торчать на каком-то идиотском кокосовом пляже. Ну почему он такой?
Сигрид разводит руками и таращит глаза, подчеркивая, что она в самом деле сделала все, что можно требовать от дочери, желающей восстановить испорченные отношения с отцом.
Прямо одиннадцатилетний ребенок, а не почти девятнадцатилетняя девушка, думает Карен.
Со вздохом она встает, выходит на кухню. Две секунды колебаний – и она нажимает кнопку ответного вызова. Если речь не о дочери, то у шефа отдела уголовного розыска Доггерландской полиции есть лишь один повод позвонить Карен Эйкен Хорнби в первый день Рождества. Причем не для того, чтобы пожелать ей счастливого Рождества.
4
Нет, придется потерпеть, думает она двумя минутами позже. Юнас Смеед, вероятно, никогда в своей жизни смирения не испытывал. Однако голос на другом конце линии звучит слегка нерешительно и совершенно лишен начальственного тона, к которому она привыкла.
– Привет, Эйкен, спасибо, что перезвонила. Мне вправду жаль беспокоить тебя в первый день Рождества. Успела пропустить рюмочку за праздник?
– Даже две. А ты?
Юнас Смеед будто и не слышит или, может, считает, что вопрос не заслуживает ответа.
– К тому же, как я понимаю, у тебя гостят родители, – продолжает он, и теперь Карен определенно чует в голосе напряжение.
– Ну, вообще-то, – сухо роняет она, – папа давно умер, так что его здесь нет, но мама действительно у меня… со своим другом.
– Вот как. Наверно, у вас пирушка в разгаре…
Карен ждет, что он скажет что-нибудь еще, но начальник, кажется, полагает, что теперь ее черед продолжить беседу.
– Верно, – говорит она. – Но ты ведь звонишь не затем, чтобы проконтролировать, сколько я выпила и каковы мои взаимоотношения с родней, верно?
Юнас Смеед смеется. Потом откашливается и продолжает уже несколько более привычным тоном. Коротко говорит:
– Конечно, нет. У нас убийство. Вдобавок на Ноорё.
– На Ноорё. Наверно, обычное для тех мест убийство по пьяной лавочке? Так им ведь может заняться местная полиция?
– Да нет, вряд ли. Жертва – старый учитель, если я правильно понял, а произошло убийство во время рождественской утрени.
Карен выдвигает кухонный стул, тяжело садится.
– В церкви? Да как же такое могло случиться, черт побери?
– Нет-нет, не на самой службе, но в то же время. Во всяком случае, сегодня рано утром. И потом, тамошний медик что-то там заметил, и это что-то заставило его обратиться к нам. Всех подробностей я пока не знаю.
– А при чем тут я? Ты же знаешь, я пока на больничном.
Она задает этот вопрос, хотя уже догадывается, что́ услышит в ответ. Но хочет немножко
