и поспешил выйти за сетчатый забор.
Зайдя в ближайший Макдональдс, я взял еду, поставил на зарядку уже почти севший телефон и открыл карты. Отсюда до дома с зелёным диваном в Беверли-Хиллс было двадцать километров – расстояние, которое я иной раз прохожу пешком на прогулке. И пока я поедал купленные на последнее без сдачи чизбургеры, меня всё гуще обволакивало смятение. И не только потому, что Макдональдс здесь, на его родине, оказался на редкость невкусным, а вокруг сидели или, скорее, приживали люди по большей части не совсем состоятельного вида. Прежде всего, я не верил свету, забрезжившему в конце этого многокилометрового, уставленного постами пограничников тоннеля. Возможно, я что-то перепутал, и дом этот совсем не здесь или совсем не сейчас. Что ж, а если и был всё-таки свет, он застал меня врасплох и слепил мои сонные, только открывшиеся глаза. Я был к нему не готов и стал подумывать о том, а не освоиться ли мне в городе, не обратиться ли мне за помощью к Энтони. Но сразу отринул эти мысли, как те, что шипят по утрам на будильник. Наличных денег у меня не оставалось, а где их снять, я понятия не имел. И сейчас я был твёрдо убеждён в том, что всё должно разрешиться именно сегодня.
Итак, дождавшись, когда телефон достаточно зарядится, я вышел из Макдональдса и двинулся по синей полоске в навигаторе. По сторонам от неё шумел автомобильный поток, росли высоченные небоскрёбы и одноэтажные домики; иногда её излишне неспешно пересекали какие-то излишне улыбчивые люди, – но от неё я старался не отступать даже глазами. И через два часа быстрой ходьбы на лужайке я увидел чёрный щит с золотистой надписью «Beverly Hills». Правда, какие-то вандалы изменили баллончиком одну букву, так что теперь надпись читалась как «Beverly Kills». Хотя, судя по тому, что вандализм этот никто не спешил стирать, это была просто пиар-кампания новой части «Оно». Дальше дорога, по сторонам которой ровной шеренгой росли пальмы, пошла в горку.
Немало ещё я прошёл спорткаров, миниатюрных парков с фонтанами и роскошных домов перед тем, как ступил на финишную прямую – Coldwater Canyon Drive. Забавное название, я бы даже сказал, насмешливое. Особенно для местного контингента, у которого холодная вода может отнять кусок хлеба. Здесь дорога, видимо, более старая, выжженная солнцем, побелела, а вдоль неё потянулись сосны.
Наконец, пройдя ещё немного, я оказался возле нужного дома. Кремово-белого, двухэтажного, с дугообразной подъездной дорожкой за выдвижными воротами и пышной зеленью, укрывающей его от дороги. Я понял, что пришёл по адресу хотя бы потому, что перед живой, с торчащими из неё пиками, изгородью была разбита клумба, а в ней – цветочная композиция: шесть зелёных «иксов» на красном фоне. От этих «иксов», от нескольких машин, как-то небрежно и словно бы наскоро припаркованных за воротами, от зелени, прятавшей дом, и от самого дома исходили пары глянцевой похоти. Сердце моё заколотилось. Я притаился за деревом, иногда притворно залипая в телефон, когда мимо шли прохожие, и стал ждать. На вделанном в каменную тумбу почтовом ящике был
