Нет, виноват: надо было попросить у тётки, а не обманывать. Последнее это дело – так папа говорит. Потому всё так и получилось. И дядька с тёткой так думают».
Петьке стало очень не по себе. Он вылез из-за стола и пошёл на кухню. Дядька Василий с двумя вёдрами картошки поднимался из погреба и ставил их на пол. Тётя Ксения отдавала ему пустые вёдра, подхватывала полные и уносила их во двор. Дядька спускался в погреб, насыпал в пустые вёдра картошку и снова поднимал их наверх.
– Вася, нога болит? – спросила тётка, подхватывая тяжёлые вёдра.
– А почему болит? – спросил Петька.
Очень уж неприятно, что тётка и дядька работали, не обращая на него внимания.
– Это с войны, – ответила тётка. – Дядя Василий был ранен. Ты разве не заметил, что он прихрамывает?
Петьке стало совсем нехорошо. Но включиться в работу не позволяла гордость. Уйти из кухни он тоже не мог: это было бы ещё хуже, чем стоять и смотреть. И вдруг его осенило.
– Дядя Василий! – закричал он. – Давай скорее верёвку! Ты будешь привязывать к ней внизу, а я вытаскивать!
– Молодец, – серьёзно сказал дядька, ну совсем как взрослому, и Петька почувствовал себя таким счастливым, что чуть опять не свалился в погреб.
Тётка, конечно, это заметила.
– Нет, – сказала она, – его ведро перевесит. Лучше ты, Вася, вытаскивай, а он пусть внизу нагружает.
Напрасно Петька убеждал её, что он сильный и легко справится с таким пустяковым делом, как ведро картошки, – уговорить тётку не удалось. Она переодела его в свои резиновые сапоги, завернула в свой старый халат и велела лезть в погреб. Но Петька быстро перестал жалеть. Он придумал набирать картошку на скорость, чтобы тётка не успевала возвращаться с пустыми вёдрами, чтобы дядьке приходилось ей помогать. Только жалко, что картошка кончилась быстро и пришлось ждать, пока она высохнет. Потом её собирали в большие мешки, дядька относил мешки в кухню и спускал (на верёвке!) в погреб.
– Уф! – сказал он наконец. – Всё!
Утром Петьке не хотелось вставать. Тётка потрясла его за плечо:
– Вставай, Петя, пора завтракать, мы торопимся…
Но он перевалился на другой бок и заснул опять. Сквозь сон он слышал отдельные слова: «Пускай… намаялся с картошкой… сам возьмёт…», но напрягаться, собирать внимание Петьке не хотелось.
Петька проснулся от того, что орали петухи и очень хотелось есть. Он ещё немного полежал, глядя в ярко-синее, с неподвижным маленьким облаком окно, и выскочил из-под одеяла.
– Тётя, я есть хочу! – закричал он.
Никто не ответил.
– Тётя! – ещё раз крикнул Петька и пошёл по дому.
Ни дома, ни во дворе тётки не было, но на столе Петька нашёл записку: «Петя, картошка с салом на печке во дворе, молоко и лук на столе. Обедать придём в двенадцать. Тётя Ксения».
Петька даже сначала не понял. «Как так – на печке? – возмутился он. – А подаст кто? Я же есть хочу!» Он походил по двору, расстраиваясь
