Я выдохнул с облегчением, но в следующую секунду меня парализовало от страха, потому что на Оскара летел огромный красный «мустанг», который явно не собирался останавливаться. У меня скрутило желудок, я побежал вперед и тут же налетел на какую-то машину, кубарем перекатился через ее капот и рухнул прямо на дорогу. На пару секунд я выпал из реальности, оглушенный болью, вспыхнувшей в правом предплечье и сплетением громких звуков.
Оскар!
Светофор загорелся зеленым, и движение остановилось. Покачиваясь, я поднялся на ноги и поспешил к тому месту, где только что видел свою собаку. Я до смерти боялся, что не успел.
– Эй!
Я обернулся на голос. У светофора стоял парень, а у него на руках сидел зашуганный Оскар. Я в жизни не испытывал такого облегчения.
– Спасибо, – выдохнул я, когда поравнялся с незнакомцем, и мы с ним отошли подальше от дороги.
– Гони деньги за свою шавку.
Я опешил.
– Чего?
– Если бы не я, то от пса бы ничего не осталось.
Передо мной стоял парень примерно моего возраста – коротко стриженный, худощавый, одетый в какие-то обноски; взгляд у него был тяжелым и гордым, а сами глаза – серыми, точно пепел на месте осенних костров.
– Чего уставился? Оглох что ли?
Он держался уверенно, смотрел на меня с вызовом, но вид у него был какой-то изнеможенный – губы в трещинах, лицо бледное. Я подумал, что он, должно быть, очень голоден.
– Слушай, я благодарен тебе за то, что ты спас мою собаку, но платить я тебе не стану. Что скажешь, если я угощу тебя пивом и карривурстом?28
Он пристально посмотрел на меня, а потом пожал плечами.
– Валяй.
Его звали Ойгеном – он вяло представился мне, когда мы брели по узкому тротуару. Мы уже успели заскочить за теплыми карривурстами и пивом, которое при виде Ойгена нам продали без лишних вопросов. Оскар радостно бежал впереди, словно ничего не случилось.
– Дурной у тебя пес, – мрачно заметил Ойген, когда мы с ним уселись на ступенях заброшенного склада, где раньше хранились машинные запчасти.
Вокруг не было ни души, склад был наглухо заколочен, его окна и двери пестрели граффити. В воздухе пахло теплой травой, старой древесиной и пылью. Земля была усыпана окурками, на ней виднелись чужие следы.
– Он просто испугался, – возразил я.
– Ага, – Ойген открыл банку пива и отвел руку в сторону, чтобы не пролить на себя, – obosrat'sya i ne zhit' teper'.
Я не разобрал ни слова, но узнал речь – не мог не узнать!
– Это русский? Ты говоришь по-русски? – удивился я.
– Это немецкий? Ты говоришь по-немецки? – передразнил он, а потом закатил глаза. – Ну, говорю. И что?
– Ya tozhe.
Если Ойген и был удивлен таким поворотом событий, то виду он не
Карривурст – популярное в Германии изделие фастфуда.
