что произошло в фургоне
1
Прошел месяц или около того – наступил июнь, и к тому времени я успел сдать экзамены и закончить школу. На выпускном я не задержался надолго, проторчал там пару изнурительных часов – душный пиджак, ботинки, галстук-удавка – и покинул тесный павильон. Бастиана я тоже звал с собой, но он в это время разговаривал с Эллой, поэтому остался там, в гнетущей дымке школьного праздника.
Я перелез через кованую изгородь кафе, в котором мы отмечали выпускной, зацепился за острый шпиль и распахал рукав пиджака. Ойген встретил меня простуженным смехом и жидкими аплодисментами. Он ждал меня на обратной стороне.
– Школу закончил, а перелезать через заборы так и не научился, – сказал он и покачал головой.
Ойген заткнул сигарету за ухо и хлопнул меня по плечу ладонью – он никогда не жал руку, а всегда ограничивался похлопываниями по спине или плечу, сопровождая их быстрыми ухмылками.
– Пошел ты, – беззлобно ответил я, вынимая из-за пазухи ломтики курицы, замотанные в ленту выпускника. – Держи.
Ойген осклабился, когда увидел, что я принес для него, глаза его заблестели. Я с самого первого дня нашего знакомства заподозрил, что он явно не доедал. Ойген был тощий, как палка, с кожей какого-то серого нездорового цвета. Его одежда – черная мотоциклетная куртка поверх рваной футболки и мятые джинсы – висела на нем; на запястьях выпирали косточки. Я больше никогда не спрашивал Ойгена о семье, но знал, что он живет с отцом. Я подозревал, что там не все гладко, но у меня хватало такта не задавать лишних вопросов. Мне казалось, что семья – больная тема для Ойгена. Тема, которой мне касаться не стоит. Я беспокоился за него. И тогда, в тот вечер, когда мы с ним сидели прямо на бордюре около дороги – он молча жевал, а я стягивал с шеи ненавистный галстук – вновь ощутил эту тревогу.
– Слушай, – сказал я, – что насчет того, чтобы как-нибудь посидеть у меня?
Ойген облизал пальцы и насмешливо посмотрел на меня.
– Не думаю, что это хорошая идея.
– Почему это?
Ойген свел на переносице светлые брови, потом расслабился и тихо хмыкнул.
– Потому что твой отец выставит меня за порог, – уклончиво ответил он.
– Да нет же, – возразил я.
– Послушай, я знаю, что у тебя в голове, но… Не нужно, хорошо?
– Не нужно чего?
Он вновь посмотрел на меня – его взгляд был серьезным и глубоким, длинные ресницы придавали ему выразительности.
– Я в порядке, Лео.
В воздухе пахло дождем, я нервно комкал в руках свой галстук, чувствуя, что краснею. Мне не хотелось, чтобы мои слова звучали так, как воспринял их Ойген. Я совсем не имел в виду, что ему нужна помощь. Я не ожидал, что он отнесется к этому предложению именно так. Боже, я так плохо знал его в то время.
– Где твой друг? – спросил Ойген, когда пауза затянулась.
– Он остался там.
Ойген вздернул бровь, потом выудил из-за уха сигарету, щелкнул
