и что было там, в Тэльсбери, – огромная разница. Ясно и бело было тогда, очень одиноко и тихо. Слышался только её голос, певший песню. Был только сон из старой саги. Она видела страшного Эдварда, пришедшего в замок с окровавленным мечом, слышала, как спрашивала его мать: «Почему так красен от крови твой меч? Почему таким мрачным приходишь ты сюда?»
Где-то в Шотландии разыгралась эта история, когда-то в легендарные времена.
Теперь было иначе. Теперь пел ритм, наполнявший всю камеру, а она, Эндри, только подбирала к нему слова. Происходило это не в Шотландии много веков тому назад. Не было ни песни, ни саги. Происходило все здесь и в наше время, и история проделывалась с нею.
Точно окровавленная одежда, на ней было красное кимоно. Она сорвала его, бросила на пол. Тогда посреди всего красного засияла её белая рубашка.
«Белая Иза, – подумала он, – бабушкин белоснежный исландский сокол!»
Теперь она поняла песню: Эдвард, окровавленный убийца, – это её кузен Ян, и никто другой. Он стоял перед графиней со своим алым мечом. Но не печально отвечал он ей. Высокомерным смехом отдавал его жестокий голос:
«О!.. я убил моего белого сокола, мама, мама! О!.. я убил моего белого сокола, не было другого такого как он!.. о!..»
Жестокой угрозой звучало это троекратное «о!» и остро царапало её слух и душу. Не было другой такой, как Иза, ездившей верхом на лебеде.
Она была белой Изой. Её поранила цапля, а ястреб разорвал в кровавые клочья. Она была Изой. А рука, поразившая её через двадцать лет, была рукой бабушки, нигде и никогда не прощавшей. Потому, что она не устояла в охоте на цапель и потому, что она в день Петра и Павла побежала в лес к сокольничему… Потому…
Потому теперь и гонит её Ян на бойню… Поэтому приносит он теперь облитый кровью меч и с диким смехом поёт бабушке:
– Так посоветовала мне ты…
Да, именно бабушка посоветовала ему так поступить. Даже если разбилось от этого её сердце, все же она бросила белую Изу на растерзание ястребу. Такой была госпожа Войланда. Таков и Ян.
Эндри подняла кимоно и закуталась в него. Её бедная голова болела, мысли и картины мешались.
– Я – белая Иза, – шептала она.
А ястреб уже ждал – мрачная Гильда с жадными жёлтыми глазами. Она схватит её страшными жёлтыми когтями и разорвёт в клочья.
Эндри не спала, даже не легла. Всю ночь просидела на постели. Рано утром, когда постучал кондуктор, поднялась, оделась и сошла с поезда.
Она стояла на перроне, возле неё – носильщик с чемоданами и сумками.
– Куда? – спросил он. Она взглянула на него, посмотрела кругом. Где она находится? И куда собиралась?
К ней подошла сестра милосердия и заговорила. Эндри поняла, что её ждали, и безнадёжно кивнула головой. Сестра была одета в чёрное, чепчик и воротник туго накрахмалены. Не напоминает ли она одну из Английских
