style="font-size:15px;"> Она молча наблюдала, как я одну за другой зажигаю церковные свечки на полке около койки. От фитильков поднимался сандаловый дым. У меня стояли две свечи за родителей, одна за Джорджа и одна за Седжа. В последние годы я завела обычай зажигать их перед сном и бормотать короткую молитву за любимых людей, которых потеряла. Недавно я добавила пятую свечу из своих запасов. За Альву Клэй, мою сестру по оружию. Она в войне Архипелаго служила в пехоте, ползала по джунглям Пелапатарна. Сколько убила человек, знала она одна. Но после войны Альва вступила в Дом Возврата и стала членом моей команды. Какое бы участие она ни принимала в прошлом насилии, какой бы несносной и строптивой ни бывала временами, она погибла, спасая других, и такой я запомнила ее навсегда.
Ровно горели огоньки. Их свет и тепло омывали мне щеки. Я вспоминала тот последний раз, когда видела живыми родителей. Представляла Седжа, замороженного в ящике, падающем в сторону Андромеды. И думала о словах, которые услышала от Клэй перед выходом в спасательную экспедицию к «Душе Люси».
«Все мы от чего-то бежим. Таким, Сал, как ты и я, нигде нет места. Где бы мы ни были, мы всегда одним глазом косим на выход, одной ногой за дверью. Мы как акулы. Нам надо все время двигаться, чтобы не задохнуться».
Муж и маленькая дочь Альвы погибли в первые дни войны, и с тех пор боль утраты преследовала ее. Я надеялась, что теперь ее душа наконец обрела покой.
– Я люблю всех вас, – прошептала я сквозь танцующие языки пламени. – Люблю и скучаю. Мне так вас не хватает!
Полночь застала меня в грузовом трюме «Злой Собаки», где я свернулась под одеялами из фольги на дне надувного круглого плотика, с палаткой для укрытия. Стоило застегнуть ее молнию, как оказываешься в темной пещерке. Отблески аварийного маячка, вращающегося на крыше, напоминали блики от костра, холодный воздух, проникающий из трюма, ощущался как ледяные касания тундры темной полярной ночью, и во всем этом был какой-то первобытный уют.
Я еще и прихватила бутылку денебского джина из камбузных запасов, полагая, что алкоголь размоет горе и смятение и подарит мне несколько драгоценных часов сна. Всё рушилось, и все – гражданские корабли, Нод, Престон, трое пассажиров и даже «Адалвольф» – ждали от меня указаний, что делать. Беда в том, что я сама понятия не имела. Как быть, когда кончается твой мир? Кого пытаться спасти? Где искать убежища? Мы составили подобие плана: добраться до области, называемой Интрузия, – туда, где червоточина проткнула ткань вселенной, а законы нашей природы кое-как сосуществовали с законами другого континуума. Места эти были опасно нестабильными, но мы нацелились на них, потому что, согласно данным от перебежчика Алексия Бошняка, белые корабли Кинжального флота, как и драконоподобные твари, атаковавшие «Душу Люси», обходили их седьмой дорогой, словно страшась тамошних хаотических отклонений. Возможно, это было как-то связано с их создателями – расой очажников, которые основали Интрузию, чтобы бежать из нашего мира, поскольку перевернутые законы физики грозили опрокинуть
