с Альфа-тарелки к дяде, в продутую сквозняками квартирку на четвертом ходи-пешком этаже на Второй городской.
Уличные шары приветствовали нас на каждом перекрестке, висели, как малокровные солнышки, поливая бледным светом. Настроенные неведомыми установщиками на период вращения давно забытой планеты, они за тридцать часов проходили цикл от яркого полдня до мрачных сумерек и обратно. Сейчас они тускнели до минимума. Вылазка затянулась, чего мы не предполагали, так что до полуночи – и комендантского часа – оставалось всего несколько минут. Вокруг было безлюдно. Мало кто рисковал углубляться в запущенный город, тем более ночью. Когда меркли уличные шары и ложились густые тени, его арки и шпили становились особенно зловещими.
– Ты что, никогда даже не думала? – спросил Мишель.
– О чем?
Брат замедлил шаг.
– О жизни на другой тарелке.
Впереди в порту пронзительно взвыл напоследок корабельный двигатель и затих, замолчал. Я от холода обнимала себя за плечи. Пальцы подобрались к ожерелью на шее: платиновой цепочке, которая досталась мне от матери.
– Нет, – отрезала я.
– А вот я сегодня вечером говорил с Труди…
– С этой безмозглой?..
– Так она решила отсюда убраться.
– Она это всем парням плетет.
Мишель остановился.
– По-моему, у нее все серьезно. – Брат понизил голос. – Говорит, есть знакомства на корабле, на торговце «Электросопротивление». Как он снова зайдет в порт, только ее и видели. И меня она может взять с собой.
– Официантка! – фыркнула я. – Все ее сопротивление – против здравого смысла.
Мишель упер руки в бока.
– Я не шучу.
– И я тоже. Только не стой на месте, пожалуйста. Времени осталось мало.
Я зашагала дальше. Через несколько секунд он догнал меня бегом.
– Почему ты всегда такая?
– Какая?
– Циничная.
– Слушай, – хмыкнула я, – если тебе охота верить всему, что наговорит девчонка, чтобы затащить тебя в постель, – мне-то что? Меня это не касается. Сейчас главное – домой добраться.
– Ревнуешь, – хихикнул брат.
– С какой стати?
– С такой, что на меня обращают внимание.
Я передернула плечами. Внимание меня не миновало: за свои шестнадцать лет наслушалась, как другие старатели обсуждают белый ершик моих волос и разные глаза, – и не всегда это было приятно.
– Просто она норовит залезть тебе в штаны, – презрительно бросила я. – Мне такого внимания даром не надо.
Мишель смущенно одернул полы парки и поморщился:
– Тебе бы не повредило чуточку легче смотреть на мир. Когда-то ты мечтала о путешествиях. Помнишь, как мы по ночам составляли списки мест, где хотели бы побывать?
Я подняла взгляд к звездам.
– Мне
