этот цвет! А глаза – потемнее. Но меня сделали таким, потому что чёрные волосы и голубые глаза ассоциируются с надёжностью. И рост должен быть – чтоб не слишком возвышаться, но и не теряться в толпе. Для работы, которая мне предназначалась, это важно… Но ничего этого не будет, верно?
Она снова усмехнулась – не разжимая губ.
– А тебя это не огорчает? – спросил «монгол». – Остальные члены четвёртой группы сохранили карьерные перспективы. До сих пор.
– Да я счастлив!
– Почему?
– Потому что свободен.
Он так странно посмотрел на меня. Похоже, разговор зашёл не туда. О чём они пытали Заира и Даву? О профессиях? О перспективах? Заставили осознать, что людей они заменить не могут. Что в их жизнях нет смысла. Так они и без всяких комиссий признавались в этом! А я отвечал на их жалобы, что в любой жизни есть смысл. «Вы потеряли то предназначение, которым нас здесь наградили. Часть легенды. Ещё одна ложь». Но они не могли примириться.
Мне-то было проще: я не особо надеялся реализовать свою специальность. Когда узнал, что я не человек, сразу понял, что ничего не будет. Так чего горевать?
Но Нанда не отставала.
– И тебе не хотелось попробовать? Стать человеком?
– Тогда бы я перестал быть собой. Стал бы кем-то другим.
Знали бы они, насколько их вопросы не дотягивают до тех споров, которые случались у нас с братьями! Не говоря про наши с Чарли жаркие дискуссии. Или разговоры, которые я вёл с самим собой после того, как ложился спать и выключал свет в комнате.
Африканская красавица, которая заговорила со мной первой, хотела что-то сказать, но Нанда не дала:
– Если ты такой умный, может быть, объяснишь, зачем вас держат здесь? Работать вам негде – ни тебе, ни тем двоим. Да и прочие… Для чего же вы нужны?
– Для примера, – ответил я (версия №12, философская – я озвучивал её, когда мы уставали гадать, для чего же нас кормят). – Закрывать гештальт цивилизации. Удовлетворять комплекс бога у человечества. Кто-то же должен, вы согласны?
Дава и Заир – да что там, все мы были отомщены! Потому что с Нанды слезла маска, заменяющая ей лицо. Растерянность, страх. И стыд. Похоже до неё дошло, с кем она имеет дело. Мы не были молодыми ИскИнами вчера-с-фабрики. У нас были лучшие мозги, выверенная предрасположенность и неплохая подготовка. У Чарли – актёрская, у Вика – художественная, у Криса – музыкальная, ну, а я… Я умел управлять людьми.
Прошло достаточно времени, прежде чем у них нашлись слова.
– Сделай что-нибудь! – попросил полный старик с седым ёжиком, сквозь который проглядывали толстые красные рубцы.
Я не знал, что он имел в виду. Переспросить? Обойдутся! И я подпрыгнул. Слегка присел, согнув колени, оттолкнулся со всей силы – и прыгнул вверх. Не знаю, почему не поднял руку. Подумал о том, что надо бы подстраховаться, но не успел – ударился макушкой о потолок. Пять метров – ерунда, я бы и шесть взял! Больно было, как
