вверх-вниз в такт ее резвым прыжкам) и доверительно прошептала:
– Хочешь открою секрет? Я считаю, что это они все уродины со своими мохнатыми телами, тремя глазами и желтыми зубами. С идеалами красоты в нашей стране творится какая-то чепуха, и их распространяют те, кому это выгодно. Неужели пятьдесят складок на брюхе могут быть притягательнее, чем один ровный плоский животик? – и она медленно провела ладонью по гладкой коже.
– Хрююю, – что дословно означало «какой я конченый неудачник! Впервые передо мной стоит молодая обнаженная девушка, которая считает себя уродиной, будучи самой ослепительной в мире красавицей, и нуждается в мужской поддержке, а я в это время… свинья! К тому же, женского пола!»
Тем временем Маруся поплотнее укуталась в сарафан, подползла к Ивану и, свернувшись в клубочек, тесно прижалась к его пушистому боку, чтобы согреться. Через пару минут послышалось ее мерное дыхание. Кожа девушки вкусно пахла клубникой и на ощупь напоминала его любимую хлопковую рубашку. Впервые Ивану показалось, что быть свиньей не так уж и плохо.
***
Утром, наскоро перекусив Битумбиной стряпней (раз уж Иван итак свинья, он решил не брезговать и не разбираться, из чего состоит это нежнейшее тесто и невероятно вкусная фиолетовая начинка), путники отправились в дорогу. Напряжение между ними спало, потому как за вчерашнее представление в пещере Иван охотно простил Марусю и теперь терся около ее ног, в то время, как она периодически чесала его за ушком.
Слесарь открыл в себе новую страсть: он не мог пройти мимо ни одной грязной лужи (а жена утверждала, мимо ни одной юбки – вот бы она удивилась!), образовавшейся в следствие ночного дождя. При этом он погружал морду в мутную жижицу и с удовольствием пускал ноздрями пузыри. Вылезая из воды, Иван смачно отряхивался и спешил за своей, как он с недавнего времени пристрастился думать, хозяйкой. Та озабоченно посматривала на своего питомца, и в очередной раз гладила по холке под довольное хрюканье.
Еще с утра Иван заметил, что из его головы вылетали отдельные слова, да и думать стало лень. Время от времени он забывал, куда и зачем идет: ведь солнце так ярко светит, лужи такие глубокие, а желуди под деревьями такие… хрустные! И под очередной тревожный взгляд Маруси до Ивана начала доходить ужасная истина: он свинеет!
– Хрю! – завопило человекоживотное и в ужасе забегало вокруг Маруси. – Хрю!
Что на нормальном языке означало: «Возвращай меня обратно! Я не хочу окончательно превращаться в свинью, которой я, по утверждению жены, итак являюсь!» В очередной раз Иван испытывал невероятную досаду, что даже деревья не только умеют говорить, смеяться и шутить, но и обладают интеллектом. А несчастная свинья остается свиньей – будь то на его родине или в этом чокнутом государстве.
– Да, надо с этим что-то делать, – сокрушалась Маруся.
– Внимание! Внимание! Сегодня состоятся
