о чем, – поспешила ответить Сюзанна. – Доставай стаканы и приборы.
Едва Чарли поставила коробки на стол, как мальчишки проглотили большую часть пиццы. Однако ее порадовало, что Сюзанна тоже поела. Подруга сильно похудела по сравнению с летом, а когда в жизни наступает кризис, очень важно есть и спать. Казалось бы, нет ничего проще, но, когда проваливаешься во тьму, это невероятно трудно.
После еды близнецы захотели поиграть с Чарли. В гостиной у них была устроена трасса, а у всех машинок были имена и характеры. Чарли невольно увлеклась их фантастическим миром.
Сюзанна сидела за столом и смотрела на них, не принимая участия в игре. Через некоторое время она бросила взгляд на часы и сказала Тиму и Тому, что время позднее и им пора надевать пижамы, чистить зубы и ложиться.
– Как ты здорово умеешь играть! – сказала Сюзанна, когда близнецы ушли наверх.
– Ты считаешь?
– По крайней мере, по сравнению со мной. Никогда не понимала взрослых, которые могут общаться с детьми, не умирая от скуки. Когда меня все же заставляют играть, я младенец, который лежит неподвижно, а если играем в доктора – умирающий пациент, который не может пошевелиться.
– Думаю, быть с ними постоянно – совсем другое дело, – заметила Чарли. – И потом, то, что родители должны играть со своими детьми – это какое-то новшество, да?
– Похоже, что да, – кивнула Сюзанна. – Во всяком случае, я не помню, чтобы мама или папа когда-либо со мной играли.
Чарли подумала о Бетти. Та не то чтобы прямо играла с ней, но в периоды просветления все, что они делали вместе, казалось игрой – походы в кондитерскую, вечернее купание, танцы. «Ты за кавалера, я за даму».
– Порой мне кажется, что я ни на йоту не лучше собственных родителей, – вздохнула Сюзанна.
– Мы делаем, что можем, – ответила Чарли.
– Они тоже делали, что могли. Ясно одно: этого было недостаточно.
– Да, тут ты права.
Сюзанна глубоко вздохнула.
– На днях я сделала нечто ужасное, – проговорила она. – Разругалась с Мелькером. Он меня спровоцировал, я была уставшая и… я прижала его к стене и стала орать на него, прямо в лицо.
Чарли не знала, что сказать. Она и сама прекрасно помнила, как страшно ей становилось, когда Бетти теряла над собой контроль. «Все к гребаным чертям!»
– Может быть, ты немного преувеличиваешь, – сказала она.
– Я была так близка к тому, чтобы его ударить, так грубо его схватила и…
– Знаешь, я не считала, сколько раз Бетти грубо хватала меня, – проговорила Чарли, – но точно много.
– Ну, Бетти же не такая, как все.
– Просто я хочу сказать – не стоит так строго себя судить.
– А мужику, который признался, что прижал к стене свою жену, ты бы тоже так сказала?
– Нет.
– Я держала Мелькера и кричала в сантиметре от его лица. Ясное дело, это родительское насилие. Он был в таком шоке, что даже не заплакал. И сколько бы я ни просила прощения, я не могу изменить
