только одну гренку поклевала.
Я заливаюсь краской. Все мои опасения подтвердились, тетя Иветт действительно считает каждый проглоченный мною кусок!
– Кузина Флоранс!
Мари деликатно трогает меня за правый локоть. Поначалу Мари казалась мне такой же невзрачной, как ее старшая сестра, но за неделю я научилась находить в ней приятность. Весьма красив алый ротик, крохотный, будто в блюдце сливок капнули клубничным вареньем. А влажными черными глазами Мари похожа на олененка, который даже к охотнику тянется с кротким поцелуем. Удивительно, как у грубиянки Иветт родилось это неземное создание.
– Я прочитаю новену[17] за твое скорейшее выздоровление, – обещает Мари, встряхивая тугими черными локончиками. – И, как обещала, закажу мессу за упокой вашей бедняжки Сесиль.
– Спасибо, милая Мари.
Посылаю Ди недобрый взгляд. Господь будет весьма удивлен, услышав молитвы за этого выдуманного персонажа.
– И за упокой вашего папеньки, погибшего на войне.
– Спасибо.
– И за братьев Мерсье.
Чайная ложечка со звоном падает на блюдце, разбрызгивая кофе по белоснежной дамастовой скатерти.
– Но откуда?..
– Я ей все рассказала, – нехотя признается Дезире.
И когда только они успели спеться? Может, и разыграли меня на пару?
– Что еще за братья Мерсье и почему я про них не знаю? – встревает Олимпия, голодная и оттого раздраженная вдвойне.
Объяснений не избежать.
– Жерар, Гийом и Гастон Мерсье были нашими соседями, – начинаю я. – Их родители, мсье Робер и мадам Эжени, владели плантацией «Малый Тюильри» – крупнейшей на всю округу. У них был огромный дом с мебелью, выписанной из Парижа, и скульптурами, которые мсье Робер собрал во время гранд-тура в Италии…
– …а в саду была теплица с диковинными фруктами. Еще там было искусственное озеро, а на нем остров с игрушечной крепостью! – присовокупляет Ди, не забывая угощаться булочкой. – А в крепости была пушка, которая палила апельсинами!
– Есть же родители, которым для детей ничего не жалко, – замечает Олимпия сумрачно.
– После войны Жерар и Гийом восстановили плантацию, хотя озеро пришлось закопать, а теплицу снести – все равно целых стекол на ней не осталось. Что же до сада, апельсиновая рощица меньше всего пострадала от бомбежки, зато вот бананы…
Я бы и дальше водила воображаемую экскурсию по «Малому Тюильри», но тетя и Олимпия нетерпеливо постукивают ложечками, да и Мари извертелась от любопытства.
– Но в общем и целом дела у них шли неплохо. Я была просватана за Жерара, когда еще агукала в люльке, а он носил длинное платьице. После войны мы решили обвенчаться… А потом… в ночь моего дебюта, на мне еще платье было белое…
Слова вязнут во рту. По внешнему миру пробегает дрожь, словно стена, на которую я таращусь,
Новена – католическая молитвенная практика, заключающаяся в чтении молитв на протяжении девяти дней.
