покачал головой, а смотрел в пол. В потеках воды отражался свет, среди бликов – их искривленные силуэты. Силуэт Сигги заколыхался, и перед лицом Тахти оказался его кулак. Он протягивал ему футболку. И спортивные штаны линялого синего цвета. Тахти взял вещи, буркнул:
– Спасибо.
– Давай, пойдем. Здесь душно.
Сигги ушел из душевой, прикрыл дверь. Тахти стал одеваться. Футболка доходила до середины бедра, штаны пришлось подвернуть. Шапка! Только теперь Тахти вспомнил про шапку. Шапка осталась где-то в море. Вообще он ненавидел головные уборы, но сейчас расстроился. Когда он только переехал к Соурам, они потребовали, чтобы он обрезал волосы. Его стрижку они обозвали «пидорской», сказали, что настоящие мужики носят ежик. Стричься Тахти отказался. В итоге все превратилось в грязный бардак с дракой, волосы ему все же обрезали. И тогда появилась эта шапка.
Теперь ему придется ходить с уродской стрижкой. Отлично вообще.
Сигги налил чай в разные кружки. Кружка Тахти – со сколом на ручке, в белую крапинку на синем фоне. Его – черная.
– Садись, чего ты.
Тахти все еще стоял посреди кухни. С волос на плечи капала вода, сердце лупило с перебоями, в ушах гудело. Сиги его о чем-то прашивал, а Тахти не понимал, о чем.
– Тахти? Все нормально? Давай, тебе нужно выпить чего-нибудь горячего. Ну хочешь, кофе сварю?
– Кофе? Что? – Тахти посмотрел на него, на кружки на столе. Чай. Он же заварил чай. – Чай, да, спасибо. Извините, я задумался.
– О чем?
– Да так, ни о чем.
Он сел-таки на диван, Сигги устроился в кресле напротив. В том же кресле он сидел, когда Нана привезла сюда Тахти. К кружке было невозможно притронуться. Кипяток нагрел ее, наверное, градусов до ста по Цельсию. От чая шел густой пар и расползался кисловатый запах. Тахти подтянул под себя ноги. Хотелось уйти, спрятаться, залезть под стол.
Окна без занавесок, небо становится темно-синим, и только у горизонта- алые всполохи заката. Такое небо обычно в психологических триллерах. В тех, где из заброшенных домов пропадают люди.
– Море тем опаснее, чем дальше от него ты рос, – сказал Сигги.
– Я вырос у моря, – сказал Тахти своей чашке.
– Тогда зачем ты полез в воду зимой?
Тахти пожал плечами. А что он мог сказать? Что полез на камень, потому что он напоминает ему другой, на его родном пляже? Или, может быть, сказать, что он хочет отсюда сбежать? Что он слегка расстроен, что не утонул в море пятнадцать минут назад?
В окно было видно темное море и темные горы. Побережье выглядело пустынным. На улице не было ни души. Кому охота высовывать нос в такую погоду. Только одинокий фонарь освещал вышку на лодочной станции. Даже лодки, и те были затянуты в брезент. Потому что так теплее. Людям так теплее – думать, что все под контролем. Что они в безопасности. Что они владеют ситуацией. Хотя это и неправда. На самые важные вещи мы не можем повлиять. Любовь. Лидерство. Смерть. Самые важные вещи лежат вне пределов наших возможностей.
– Почему
