собиравшаяся, как я подозреваю, в очередной раз продемонстрировать свой язвительный ум, так быстро закрыла рот, что, кажется, я услышала, как у нее щелкнули зубы. Я оборачиваюсь, хотя знаю: в той стороне находится только один человек – тот, от кого я никак не ожидала, что он встанет на мою защиту. Да и обстоятельства того вовсе не требовали. Зубоскальство этих девиц вряд ли можно назвать нападением. Скорее, жалкая пародия на оскорбление. Караоке. Исполнение безголосых дилетантов. То, что может вызвать лишь насмешку, а не страх. Эти дуры явно не остановились бы на достигнутом, и будь я очень ранима, их издевки могли бы задеть мои чувства, но мне плевать на издевки, и чувства мои давно никто не задевал.
Я уже повернулась к парню в силовом поле и поняла, что смотрю на него не я одна. В эту минуту на него смотрят многие, ждут, может, он еще что промолвит. У меня такое чувство, будто я переместилась в одну из серий «Сумеречной зоны»: все вокруг застыло, и только я одна могу двигаться. Но не двигаюсь.
Этот парень пристально смотрит на Сару, взгляд соответствует тону голоса: не шути со мной. Потом он переводит взгляд на меня, всего на секунду, и снова опускает на свои руки, как будто ничего не случилось. Я намереваюсь идти дальше, но ног под собой пока не чувствую. Отворачиваюсь от парня и ловлю на себе взгляд Сары. Она смотрит на меня не с завистью и даже не со злостью. На лице ее полнейшее недоумение: что за фигня?! Я пытаюсь сохранять невозмутимость, но подозреваю, что выражение лица у меня такое же, как у нее, только, пожалуй, по другой причине.
Кажется, она потрясена донельзя тем, что он подал голос. Я толком не знаю этого парня и не могу сказать, является ли его вмешательство самым удивительным во всей этой ситуации. Лично меня поразила реакция окружающих на его поступок. Они заткнулись. Не огрызнулись, не рассмеялись, не задали вопросов, не проигнорировали, продолжая зубоскалить, не ополчились против него. Они просто умолкли. Он сказал: «Хватит», – значит, все. Потому что я так сказал. И точка. Не заставляйте меня повторять дважды.
И всего через несколько секунд (я еще не успела сдвинуться с места) все вернулись к своим делам. Может быть, конечно, у меня разыгралось воображение, но уровень шума чуть упал, словно никто не хотел, чтобы другие слышали, как они обсуждают случившееся. А что, собственно говоря, произошло?
Я поразмыслю над этим через несколько минут или после школы, а может, и вовсе не буду думать. Сейчас главное – убраться на фиг с середины школьного двора. Оставшийся путь я прохожу без приключений. Кто-то, к счастью, подложил книгу под дверь крыла английского языка и литературы. Прошмыгивая в нее, я глянула вниз и увидела, что это учебник по истории искусств, а рядом, самодовольно улыбаясь, сидит Клэй, как всегда, с альбомом в руках. Мне очень хочется спросить у него, понимает ли он, в чем там было дело, но я не могу. Я просто проскальзываю в здание, иду до середины коридора, сворачиваю на лестничную площадку и прислоняюсь к стене. Наконец-то я одна и в тишине.
Проанализировать недавнее происшествие я
