Сфета ищет учеников в усмеры».
Небольшую бумажку срывали несчётное количество раз, но она появлялась снова. И скоро весь город знал, что Радис звала всех: старых и молодых, женщин и мужчин, бедных и богатых.
Город вскипел, как банный бак, и гудел, как пчелиный рой. Сложно было понять рады ли они, злы или просто поддались массовой истерии. Люди, в большей степени одинаково смотревшие на ситуацию, совсем перестали понимать друг друга. Сен-Сфета затрясло в буйстве словесных стычек и даже кулачных разборок. А то и все вместе. Часто выходило, что только после драки двое понимали, что с самого начала говорили об одном и том же.
Отдельное место в безумной смеси мнений имели приверженцы старых взглядов. Они без конца подбивали людей на бессмысленные возмущения. Как трупные грибы, распыляющие свои вонючие споры, подобные люди без конца пугали всех вокруг байками, домыслами и бредовыми слухами:
– А что, если порченых ей не хватит? А что, если их недуг заразен?
– Она армию собирает. Начнёт войну с соседом. А как с Ихиром закончит, так за Палаты9 возьмётся! Я всё сказал!
– Она собирается порченных разводить, как собак. Нет? Зачем ей тогда девки в ученики?
Отец Барсифа был одним из таких людей, и поэтому всё семейство не находило покоя. Редкий вечер не заканчивался ссорой на ровном месте. Редкое утро начиналось для Барсифа с чего-то хорошего. Он уже думал переехать в казарму, лишь бы только не чувствовать пустоту, оставшуюся вместо исчерпавшего себя раздражения.
Остальные сыновья, его старшие братья, уже состоявшиеся и не пленённые нездоровой опекой и родительской жадностью, перестали приходить в дом. Барсифу после службы не хотелось ничего, кроме как поесть и запереться в комнате до утра.
Окружённый негодованием, недовольством и беспочвенными обидами, Барсиф начинал чувствовать некую общность с госпожой. Словно в тот момент, когда в её адрес летел очередной ворох оскорблений, он стоял рядом и отчасти принимал их на себя. В патрулях Сынка старался не показывать, что сказанное о Радис задевало его.
Постоянное напряжение не проходило бесследно. Барсифу казалось, что ситуация с собаками ухудшилась. Казалось, его злоба стала какая-то особенная и вязкая, как болотная жижа, приставшая к рукам. А самым страшным было то, что сослуживцы иногда смотрели на него с опаской. Когда он спросил Слизня напрямую, тот только пожал плечами:
– Да какой-то ты не такой. Злой, что ли. Понурый. В семье проблемы?
– Ага, они совсем помешались, – отвечал парень дежурной фразой.
Дневные патрули, в которые Барсифу полагалось ходить чаще всего, неожиданно оказались для шавки слишком опасными. Любая потасовка буквально выводила его из себя. Он видел и чувствовал затылком эти подозрительные взгляды. Слышал злобное шипение испуганных котов, слышал, как с полным ужаса придыханием смотрят на него незнакомые люди.
А может, он просто накрутил себя?
В
Палаты – дворец в Дигриде, в котором живёт король со своей свитой и решаются все вопросы по управлению страной.
