как ты бледна! Элиза сказала мне, что ты отдыхаешь; ты не заболела, любимая?
– Нет, не заболела… – Она заколебалась.
Рауль подвел ее к дивану и сел рядом с ней.
– Тогда расскажи мне.
Женщина-медиум слабо улыбнулась.
– Ты сочтешь меня глупой, – тихо произнесла она.
– Я? Сочту тебя глупой? Никогда.
Симона высвободила свою руку. Несколько секунд она сидела совершенно неподвижно, уставившись вниз, на ковер. Потом сказала тихо и быстро:
– Я боюсь, Рауль.
Он подождал пару минут, ожидая продолжения, и так как она молчала, спросил ободряюще:
– Да чего ты боишься?
– Просто боюсь. Вот и все.
– Но…
Он озадаченно посмотрел на нее, и она быстро ответила на его взгляд.
– Да, это абсурд, не так ли; и все же я чувствую именно это. Боюсь, и ничего больше. Я не знаю, чего или почему, но все время меня мучит мысль, что со мной случится что-то ужасное, ужасное…
Она неподвижно смотрела прямо перед собой. Рауль нежно обнял ее.
– Моя драгоценная, – сказал он, – перестань. Ты не должна поддаваться. Я знаю, в чем дело, Симона, это все напряжение, напряжение жизни медиума. Тебе всего лишь нужен отдых, отдых и покой.
Она с благодарностью посмотрела на него.
– Да, Рауль, ты прав. Именно это мне нужно – отдых и покой.
Она закрыла глаза и прислонилась к его плечу.
– И счастье, – шепнул ей на ухо Рауль.
Он теснее прижал ее к себе. Симона, не открывая глаз, глубоко вздохнула.
– Да, – тихо ответила она, – да. Когда твои руки обнимают меня, я чувствую себя в безопасности. Я забываю о своей жизни… ужасной жизни медиума. Ты многое знаешь, Рауль, но даже ты не до конца понимаешь, что это значит.
Он почувствовал, как ее тело застыло в его объятиях. Симона снова открыла глаза, глядя прямо перед собой.
– Сидишь в кабинете, в темноте, ждешь, а темнота ужасна, Рауль, ибо это темнота пустоты, небытия. И ты по своей воле отдаешься ей, теряешься в ней. Потом ты ничего не знаешь, ничего не чувствуешь, но в конце концов начинается медленное, мучительное возвращение, пробуждение от сна, а ты так устала, так ужасно устала…
– Я понимаю, – прошептал Рауль, – понимаю.
– Так устала, – еще раз шепнула Симона.
Все ее тело, казалось, обмякло, когда она повторила эти слова.
– Но ты великолепна, Симона.
Рауль взял ее руки в свои, стараясь заставить разделить с ним его энтузиазм.
– Ты уникальна, ты величайший медиум, какого только знал мир.
Она покачала головой, слегка улыбаясь.
– Да, да, – настаивал Рауль. Он вынул из кармана два письма. – Посмотри, это от профессора Роша из Сальпетриера, а это от доктора Женира из Нанси, и оба они умоляют тебя иногда проводить для них сеансы.
– Ах, нет! – Симона вскочила. – Я не стану, не стану.
