детская фигура там, возле окна.
– Вам действительно показалось, мисс Даймонд. Не забивайте себе голову!
– О чем вы хотите со мной поговорить, граф Альвадис?
– Вы, наверное, заметили изменения в поведении своего отца, мисс Даймонд, которые проявились в последнее время. И, верно, знаете причину его плохого настроения.
– Догадываюсь, – сконфуженно произнесла Бриллити. – С первого момента знакомства с вами папа стал по-другому себя вести.
– Именно, – утвердительно сказал грек. – Я являюсь источником гнева вашего отца.
– И вы даже не отрицаете, что так отталкиваете людей, из-за чего папа сразу распознал в вас черствую натуру?
– Дело не в этом, хотя оригинальная мысль, мисс Даймонд! Просто нелегко снова встретиться с тем, кто стал первым мужчиной его любимой женщины.
– Любимой женщины! Вы, верно, что-то путаете, граф Альвадис, – опешила Бриллити. – За всю свою жизнь папа любил только одну женщину – маму. Я никогда не слышала от него, чтобы он выезжал за границу, тем более в Грецию.
– Я не сомневаюсь в этом, мисс Даймонд! Но я говорю не о гречанке, – намекнул хозяин дома.
– Не хотите же вы сказать, – изумилась гостья, – что вы когда-то соблазнили мою маму! Это нелепо и просто невероятно!
– Так уж ли невероятно?
Бриллити вздрогнула от серьезного тона аристократа.
– Но мама никогда не говорила мне, что до папы любила другого мужчину, а мы всегда были с ней близки!
– Ну, полно, мисс Даймонд! Не обо всем можно рассказывать дочери. Тем более, – грек нагнулся к собеседнице и шепотом продолжил, – о столь сокровенном и интимном.
Соседка вскочила.
– Вы лжете, – дрожа всем телом, – вымолвила она. – Папа был единственным мужчиной, которого когда-либо любила мама!
– Да, Розмари тоже пыталась убедить в этом свою мать, только миссис Бейли знала, что дочь ошибается. Но, к сожалению, не смогла вразумить ее. Розмари была упрямицей.
– Вы знали мою бабушку?
– Именно у нее и Роберта, вашего деда, я просил благословения на наш с Розитой брак.
– Почему тогда мама вышла замуж за папу, а не за вас?
– Из жалости.
– Из жалости!?
– Ваш отец был бедным сыном священника, который жалость к своей персоне принял за любовь. А ваша мать была слишком благородной, чтобы ответить ему отказом.
– Если бы это было правдой, я бы заметила жертву с ее стороны.
– В десять лет?
– Но она всегда выглядела счастливой! – взбунтовалась Бриллити, не замечая, что убеждает не Альвадиса, а себя.
– Выглядеть – не значит быть такой в реальности, мисс Даймонд.
– Зачем вы говорите мне об этом?
Гостья нервно мяла свой носовой платок.
– Чтобы вы знали, – последовал ответ.
– И вы решили поведать мне о прошлом моей матери спустя 7 лет после ее смерти!?
