дитя, а не притворяться из страха кого-то обидеть. – Она выпятила свой морщинистый подбородок. – Я вам не верю. Вы обманываете меня и себя.
– Но существуют определенные правила, ваше величество. И девушка моего положения должна неукоснительно им следовать.
– Правильно все, что приносит пользу. Это только сдерживало вас до сих пор. Жизнь коротка. Нужно пользоваться ею, пока есть возможность.
– Я высоко ценю ваше мнение…
– О, прочь с глаз моих. – Вдовствующая герцогиня выбросила вперед руку. – Подхалимаж выводит меня из терпения. Если вам непременно хочется остаться старой девой, поступайте как вам угодно. Но в старости вы обязательно вспомните этот день. Вы вспомните, что могли бы стать герцогиней, но пренебрегли этой возможностью.
Дженис уже открыла рот, намереваясь ответить, но была так поражена горячностью вдовствующей герцогини и потрясена сделанным ею предложением, что слова застряли в горле.
Старушка схватила носовой платок и снова чихнула.
– Проклятие! Никак не могу избавиться от этого чиханья. – Она умолкла и бросила гневный взгляд на девушку поверх отделанного кружевом кусочка ткани. – Во всем виноват парламент.
– Ваше величество, – мягко сказала Дженис, – пожалуйста, не расстраивайтесь.
Старая леди, продолжая что-то бормотать, снова откинулась на подушки и закрыла глаза. Уже через несколько секунд по комнате разнесся ее храп.
Дженис в смущении прикусила нижнюю губу. Что же, по крайней мере ей все стало ясно. Вдовствующая герцогиня страдала раздвоением личности, и ее воображаемая личность – королева – задалась целью выдать ее замуж за герцога Холси!
– Как долго она в таком состоянии? – спросила девушка сиделку.
– Говорят, уже нес-с-сколько лет. – Из-за щели между передними зубами сиделка при каждом звуке «с» присвистывала. – Я при ней только с-с-с тех пор, как она переехала сюда из вдовьего дома[1] в прошлом году.
– Теперь понятно, почему она не бывала в Лондоне. А как часто происходят эти ее… превращения из герцогини в королеву и обратно?
– За день множество раз-с-с.
Боже, как же этот свист действует на нервы!
– Как вы с-с-сами могли заметить, – продолжала сиделка, и Дженис стоило немалого труда не поморщиться, – это с-с-случается каждый раз, как она чихнет.
– Как странно. Доктор заходил, чтобы осмотреть ее?
– Конечно. Он рекомендовал отдых и полную изоляцию.
Значит, доктор все же посещал старушку, слава богу, но его предписания показались Дженис по меньшей мере странными: как может изоляция принести хоть какую-то пользу?
– Все это очень печально, – медленно произнесла девушка, глядя на спящую герцогиню.
– Может быть, но это меня не кас-с-сается, – пожала плечами сиделка.
– Похоже, вы ее недолюбливаете, – заметила Дженис, которой гнев придал
Дом, куда переселяется знатная дама после смерти мужа; как правило, неподалеку от его усадьбы. –
