оригинальное определение – «новые русские» (1994 год), – которое очень скоро по объективным причинам стало анекдотическим. Идеология и психология «фартовых» подмяла под себя и экономику страны, и политику, и их собственное благополучие. Естественным стало включение блатной фени в общеупотребительный словарь элиты, столь же естественными – полная виртуализация журналистского труда, коллапс информационного пространства.
Концом шабаша «фартовых» стал августовский дефолт 1998 года. Вдруг выяснилось, что каждый из успешных, из «фартовых», из тех, кто не сдался, – фактически злоумышленник, долгие годы балансирующий на грани нарушения закона, испытывающий постоянный стресс как от возможности «случайного наказания» (в стране, где неисполнение законов носит характер повсеместного явления, любое сколь угодно мягкое наказание за их невыполнение воспринимается не как «наказание», а только как произвол), так и от собственной «плохости», невозможности жить «нормально», согласуясь с общепринятыми правилами и общественной этикой (за отсутствием таковых). Страну поразил всеобщий стресс, принявший форму общенационального синдрома хронической усталости.
Но к моменту прихода Владимира Путина к власти – на уровне подсознательного ощущения, на уровне интуитивного предвидения – стала возникать какая-то совсем другая Россия. Она обозначилась на фоне утомленной реальности, на фоне деморализованных олигархов, на фоне угрожающей стилистики спецкадров новой власти – и обозначилась очень непривычно: предвестниками нового стиля, нового образа жизни.
ДИАЛЕКТИКА СОЦИАЛЬНОЙ РЕАНИМАЦИИ
Несмотря на свою электоральную немощь, складывающийся в России «новый средний класс» является единственным возможным зародышем кристаллизации подлинного, самодостаточного и безопасного для людей гражданского общества.
«Новый средний класс» – вернее, его прообраз – имеет все признаки единой, активной и агрессивной социальной страты. Но окружен он со всех сторон абсолютно аморфным обществом. Сутью социально-психологической трансформации послеавгустовской России стала люмпенизация всей страны. Место пролетариата практически повсеместно занял люмпен-пролетариат – объект посулов и шантажа со стороны сменяющих друг друга полубандитских люмпен-акционеров. Ученые, не успевшие податься на зарубежные гранты, и музыканты, не уехавшие на международные гастроли, составили слой люмпен-интеллигенции, у которой сразу же появился свой люмпен-представитель в политическом пространстве: объединение «Яблоко». Муляж информационной реальности принялись клепать люмпен-журналисты, а за их спинами выросли колоссальными мыльными пузырями люмпен-олигархи. И всем этим пытались рулить люмпен-политики, люмпен-администраторы, столь же дезориентированные и депрессивные, как и те, кем они пытались рулить. Все как один не знающие ни своего места, ни своей роли, ни своей соотнесенности с другими членами и группами общества, лишенные представления о личных и групповых интересах,
