оказались в ярко освещенном, отделанном шпоном* салоне, со швейцаром, стильным гардеробом и мягким ковром на полу, из-за зеркальных дверей которого им навстречу спешил восточного вида человек, в бархатном пиджаке и феске.
– Салам алейкум, Альберт Павлович, – расплылся он в улыбке.– У меня все готово, – и, сделав приглашающий жест, засеменил вперед.
Офицеры миновали обширный банкетный зал, где, звеня бокалами, весело хохотала компания изыскано одетых мужчин и женщин, потом бар, с тихо льющейся из колонок музыкой и несколькими, скучающими на высоких стульях девицами, вышли в короткий коридор и поднялись на десяток ступеней вверх.
– Прошу вас, – распахнул широкую дверь человек.
Переступив через высокий комингс, вся компания оказалась в подобии кают-компании, с широкими кожаными диванами по периметру, развешанными по стенам картинами маринистов, большим аквариумом с золотыми рыбками и богато накрытым столом в центре.
– Лепота! – обвел глазами все это великолепия помощник, а восточный человек, открыл створки встроенного в переборку шкафа и предложил всем раздеться.
– Так, Марат, – первым нацепив пальто на вешалку, – обратился к нему Львов, – что у тебя есть из горячего?
– Все как приказано: солянка морская сборная, котлеты по – киевски, блины с икрой и жульены, – четко отрапортовал тот.
Офицеры переглянулись и сглотнули слюну.
– Давай, тащи все, – одобрительно сказал Львов, – а мы пока приведем себя в порядок.
– Он кто, турок? – поинтересовался Туровер, когда все мыли руки в расположенном за одной из дверей, сияющем бронзой и кафелем, умывальнике.
– Ну да, месхетинский, – утвердительно сказал Алька. – В прошлом мичман, служил коком у отца в штабе. Ну а теперь тут заворачивает. В качестве метрдотеля.
– Не хило, как я погляжу, вы все устроились, – нажал клавишу рукосушилки Майский. – Помирать не надо!
– Окстись Саня, типун тебе на язык, – дурашливо перекрестился Львов.
Когда они вернулись, двое, в белоснежных куртках официантов, завершали парад блюд, и по знаку Марата удалились.
– Прошу к столу, садитесь жрать, пожалуйста, – произнес Алька фразу из известного кинофильма и, весело смеясь, все расселись по диванам.
– Как, мичман, примешь с нами грамульку? – кивнул метрдотелю Алька на запотевший графинчик с водкой.
– Нет, – вздохнул тот, – на службе не положено. – Если я понадоблюсь, вон звонок – и кивнул на медную кнопку у крайнего дивана.
– Итак, приступим! – потянулся за графинчиком Львов, и он пошел по кругу.
– За встречу! – обождав, пока все нальют, встал он, и пять рюмок отзывались хрустальным звоном.
Несколько минут слышалось дружное звяканье ложек о фаянс тарелок, потом выпили вторую, «за тех, кто в море» и отдали дань сочным, на косточках котлетам, с румяно поджаренным картофелем – фри.
– Ну, а теперь рассказывайте, какие планы на будущее, – откинувшись на спинку дивана, извлек
