Ты чего раскричался?
– Вы его опять простили? – умоляющее смотрел на меня Мигизи.
– Извини, индеец, тебя не спросили, – съязвил ему Луи.
– Прекратите, – строго сказала я. – Мигизи, это мой муж и он будет вести все дела в компании от моего имени.
– Нет! – воскликнул друг, вытаращившись на меня, – это плохая шутка! Несмешная абсолютно! Нет!
– Сядьте и спокойно поговорите, – уговаривала их я.
– Я ни о чём не буду с ним говорить! Нет!
– Придётся, – спокойно сказал Луи.
– Нет! – повторил Мигизи, расхаживая из стороны в сторону.
– Индеец, не упрямься, я в бизнесе понимаю больше, чем ты.
– Я даже близко тебя не допущу до бумаг! – Мигизи тыкнул пальцем в Луи.
– Друг, – я остановила его, – Луи, правда, отличный управленец, и ты это знаешь.
– Нет, – он покачал головой, затихая, – нет.
– Да, – кивнула я.
– Вашество, заберите сына.
– Не поняла.
– Я поговорю и всё объясню вашему мужу, – спокойно сказал индеец, – заберите сына.
– Хорошо, – насторожилась я, выполняя указания.
– Забрали? – пробормотал себе под нос Мигизи. – Отошли… Угу…
Я взглянула на Доминика, который медленно моргал, засыпая, как вдруг услышала глухой удар и звук падающего стула. Малыш вздрогнул, широко открыв глаза и вытянув ручки вперёд.
– Т-ш-ш…
– Это тебе за детский дом и мои рестораны, – со злостью выпалил Мигизи.
Луи лежал на полу, вытирая разбитую губу, потом резко подскочил и собирался ответить тем же.
– Как вы мне надоели! – воскликнула я, подходя к ним и выталкивая на улицу.
– Катрин, я сейчас даже словом не обидел индейца, – оправдывался Луи, шагая к двери. – Он псих, ты сама видела!
– Вашество, теперь я готов говорить, я сделал, что должен, – сказал довольный собой Мигизи.
– Вот на улице и поговорите! – я выталкивала их свободной рукой. – И пока не решите все свои проблемы, не возвращайтесь!
– Вашество, там мороз! Мы замёрзнем…
– Вот твоя куртка, – кинула я её в Мигизи, – вот твоё пальто, выметайтесь!
– Катрин, прости. Проклятье, Катрин, выслушай, – умолял Луи, стоя на пороге.
– Вашество, обувь, – Мигизи стоял на холодном крыльце босиком.
– Это твоя, упрямый индеец, – я кидалась в них со всей силой, они изворачивались и пытались поймать летящие ботинки, – и твоя, золотой ребёнок!
– Катрин…
– Видеть больше вас не хочу!
Я захлопнула перед ними дверь.
– Катрин, прости… – постучал в дверь Луи, – я ни при чём.
– Блондин, она остынет, сейчас не трогай, – я услышала их разговор, прислонившись ухом к двери.
– Всё из-за тебя! – выругался муж.
– Сколько прошло
