быстро и бесшумно спускались в подвал.
– Его только привезли… – глухо сказал индеец и указал рукой на выдвинутый в центр помещения стол, на котором лежал человек в изорванной одежде.
– Кто это?
Я оглянулась на Мигизи, но он, кажется, не слышал меня: смотрел прямо на тело с отсутствующим видом, словно впал в транс.
Я подошла ближе и склонилась над человеком, подавив желание как можно быстрее уйти отсюда. Вся одежда несчастного была пропитана кровью, а его лицо, опухшее и покрытое синяками, казалось мне не лицом живого человека, а чудовищной маской диких племён Австралии, что я видела в своих командировках. Я напряжённо вглядывалась в раненого, пытаясь понять, кто это такой и почему Мигизи притащил его сюда, но видела лишь распухший, свёрнутый набок нос и запёкшуюся кровь на искусанных губах.
Сначала мне показалось, что человек мёртв, но как только я коснулась его лица кончиками пальцев, он глухо застонал и открыл глаза. Они были полны боли и страдания, и я отшатнулась в ужасе, поняв наконец, кто передо мной.
На столе лежал Хосе и смотрел на меня с такой надеждой, что я чуть не разрыдалась от жалости.
– Хосе, что они с тобой сотворили, – прошептала я и, обернувшись к Мигизи, потребовала: – Ножницы, воду и чистые бинты. Нужно снять с него одежду и осмотреть тело.
Индеец смотрел на меня пустым взглядом, и тогда я прикрикнула на него:
– Быстрее! Он может умереть, пока ты тормозишь!
Мигизи очнулся и бросился прочь, чтобы выполнить моё поручение, а я снова повернулась к Хосе и спросила глухим голосом:
– Кто сделал это с тобой?
Хосе захрипел, но не смог произнести ни слова. Тогда я положила руки ему на виски́ и ласково зашептала:
– Т-ш-ш, сейчас ты уснёшь, а когда придёшь в себя – всё будет как раньше. Боль пройдёт, я ведь лучшая целительница в империи, ты можешь не волноваться, ты успел…
Он сомкнул веки и уснул, а я принялась за работу…
Не прошло и получаса, как Хосе пришёл в себя и с помощью Мигизи смог слезть со стола и разместиться в мягком кресле у стены. В комнате были только мы втроём. Под потолком одиноко горела лампа без абажура, окрашивая наши лица в нездоровый жёлтый цвет.
Мигизи больше не выглядел напуганным, лишь рассерженным, а Хосе стал похож на себя прежнего. Я смогла снять отёчность с лица, вправить сломанный нос и справиться с большинством синяков на теле. Кроме того, мне пришлось сращивать ему два сломанных ребра, вправлять вывих плечевого сустава и заживлять глубокие ножевые ранения на животе и бёдрах.
Он ощупал себя с недоверием и посмотрел на меня.
– Вы настоящая волшебница, Ваше Высочество, – произнёс он с чувством. – Вы даже не представляете, как паршиво я себя чувствовал последние часы! Уже и не верил, что выживу.
– Почему же, не представляю, – я сидела на соседнем кресле, опустив голову вниз.
Меня сильно тошнило, и всё кружилось вокруг.
– Я же лечила все твои раны и
