тень.
Я радостно бросилась навстречу дочери, распахнув объятья. Ощутила, как по моим щекам текут слёзы счастья. Жозефина бросилась мне на шею, и мы крепко обнялись, словно не виделись целую вечность. От неё пахло морем и нагретым на солнце песком, и я втянула этот аромат. Запах Жозефа… Сердце сжалось от щемящей тоски, но я тут же отогнала эти мысли и, чуть отстранив дочь, заглянула ей в лицо:
– Мам, ну ты чего? – Жо-жо подняла руку и вытерла мои слёзы.
– Птичка моя, – произнесла я приглушённым от волнения голосом, – наконец-то! Ты дома.
– Ты не спросишь, прошла я посвящение или нет?
– Я уверена, уверена в тебе, моя родная!
Я заметила Мигизи, который неслышно подошёл к нам и остановился в паре шагов позади Жо-Жо. Он выглядел усталым, но довольным. Я отпустила дочь и шагнула к другу.
– Спасибо тебе, – выдохнула я и крепко обняла его. – Спасибо, что уберёг.
– Вашество, всё хорошо, не переживайте.
– Тору, – я стремительно шла к наставнику Жозефины, тоже желая обнять.
– Ваше Высочество, – он растерянно сделал два шага назад и поклонился, – для меня было большой честью сопровождать вашу дочь.
– Не потерял в этот раз избранную? – усмехнулась я.
– Глаз не сводил, – улыбался тот.
Из глубины сада к нам сломя голову нёсся Аарон.
– Жозефина! – крикнул тот, подбегая, – с приездом, – он обнял мою дочь.
– Эй-эй-эй, – ринулся к ним Мигизи, отталкивая сына, – ты что тут делаешь? Отойди быстро! Забыл, как надо приветствовать?
– Ваше Высочество, – поклонился юноша и улыбнулся, – рад, что с вами всё хорошо!
Следом за Аароном шёл Луи. Дочь, заметив отца, побежала к нему со всех ног и, как делала в детстве, прыгнула в его объятья.
– Птичка моя, – он похлопал ей по спине и опустил на землю. – Ты же меня раздавишь.
– Хосе вернулся? – тихо спросил индеец.
– Нет ещё, – я помотала головой.
Жозефина лежала на моих коленях, рассказывая о своём приключении, я гладила чёрные, как смоль, волосы, утопая в родном аромате. Солёный запах моря. Прямо как у отца, а после посвящения стал ещё ярче.
– Ты была там?
– Нет, только читала.
– Ворота храма состоят из двух половинок, разделённых поровну, и узоры на одной половинке точь-в-точь повторяют вторую, словно их разрезали на две части и раздвинули по разным сторонам. Стоя́т так высоко, что пока не подойдёшь ближе, кажется, что они парят в небе. Перед воротами раскинулся пруд, и в его зеркально-гладкой поверхности отражается небо, словно сами боги решили поселиться тут. На закате особенно красиво, нежно-розовые, персиковые, пурпурные облака и красное солнце, садящееся прямо в створах ворот.
Жо-жо без умолку болтала, изредка спрашивая, интересно ли мне. Я кивала, и она продолжала.
– Множество фонтанов, от которых отлетают водные
