воспитывала сына постником и молитвенником, не замечая, что в церковном воспитании держится того же самозабвенного научного метода.
Мирра Михайловна не следила за собой. Отчасти она впала в детство с рождением Луки. Чашников больше не обращал на нее мужского внимания, и Мирра, сама за тем не уследив, запустила себя. У нее осталось единственное выходное платье космической расцветки: в каких-то созвездиях, сполохах комет и метеоров; на груди криво висела поржавелая брошь с бежевым кварцем, единственное ее украшение. Платье это она надевала редко, зато постоянно курила сигареты «Космос».
Прежде она читала Достоевского, Бальзака, Стендаля. Теперь блаженно заблуждалась в знакомых лабиринтах приключенческой литературы. В положенном возрасте она не дочитала некоторые тома. Отец-литературовед был арестован и приговорен с необратимой формулировкой «десять лет без права переписки». Приключенческий том выпал тогда из рук.
Дочка Марина из приключенческой литературы выбрала только «Графа Монтекристо». Зато сын Рома заходился над толстенными томами до такой горячки, что обратно соблазнил мать. Потихоньку она оставляла и без того вызубренных Гончарова, Толстого и Голсуорси и открывала, как ларцы, тома Майн-Рида и Дюма.
Роман вырос, ушел в армию. С уходом любимчика в двухгодичную неясность приключенческая книга опять повалилась было из рук Мирры. Но Степан привез к деду жену и младенца-внука. Астра подичилась-подичилась и уехала куда-то в дикое предгорье искать снежного человека. «Чем я тебе не снежный человек?» – недоумевал Степан. «Может быть, тебя я и еду искать», – с надсадной улыбкой ответила Астра.
Маленький Лука, только отнятый от большой материнской груди, остался с приемной бабушкой. Бабушка Мирра, как было сказано, устроила ему рай, читала над колыбелью не «Курочку Рябу», а «Копи царя Соломона» и «Королеву Марго». Когда мать, не найдя снежного человека и заочно охладев к нему, возвращалась и забирала Луку в деревню, Мирра от тоски самостоятельно впадала в детство, читала самой себе «Черного корсара» и «Остров сокровищ». При Луке она не курила, а тут курила опять одну за другой.
– Куришь? Курилка, – замечал Чашников.
– Где курю? – Мирра прятала бычок в карман стеганого капронового халата и в который раз прожигала его. – Что ты выдумываешь? А если курю иногда, то потому, что поговорить хочется капельку по душам.
После космоса ты совсем потерял склонность к сердечному разговору, – дерзила вдруг Мирра.
– Хочешь сказать, что я вошел в контакт?
– Я хочу сказать, что ты вернулся другим.
– Нет! Я вернулся не другим. Я улетал другим. Я лгал себе, искренне лгал, но лгал. А ты этому потакала, тебе нравилось, что я лгу.
– Да когда ты лгал? Ты никогда не лгал. Всё ты выдумываешь.
– Ты не хочешь слышать правду! – стонал истошно Чашников. – Ты намеренно не моешь уши, чтобы
