долгое – к твоей же вящей славе,И то, что лишь теперь тебе хвалу пою,
Поверь мне, на тебя не бросит малой тени:
Презрен, кто упадет без боя на колени,
Победа радостна лишь в подлинном бою.
«Я преданность твою и верность сердца знаю…»
«Я преданность твою и верность сердца знаю;
Не уставай любить и верь, что в смертный час,
Доколе не сомкну навек угасших глаз,
Все буду о тебе я помнить, умирая.
В свидетели себе я Бога призываю,
Чья молния разит, чей благостный приказ
Порядок зим и лет установил для нас,
Кружение времен извечно повторяя,
Чей разум выверил размерный ход планет,
Лампад в Его дом, кем держится весь свет
От купола небес до полюса земного». —
Так дама мне клялась – угодно было ей
Столь многословной быть по доброте своей,
А мне хватило бы единственного слова.
Сонет («Я встретился с ее горящим чудно взором…»)
Я встретился с ее горящим чудно взором.
Кто безнаказанно глядит в лицо богам?
Ошеломленный, я стою, не зная сам,
Не буду ли сожжен его лучей напором.
Так путник в час ночной, под огненным узором
Летящей молнии, взирает к небесам
И видит, весь дрожа, как громовержец там,
Разгневанный, грозит Перуном легкоперым.
Скажи мне, госпожа, в твоих глазах горит
Не бога ли любви ужасный взор, что скрыт
Всегда повязкою? В тот день, вовеки чтимый,
Единственно, что я себе представить мог,
Так это то, что вдруг Любви жестокий бог
В меня метнул стрелу и взор неумолимый.
Жан Антуан де Баиф (1532–1589)
«Когда в давно минувшие века…»
Когда в давно минувшие века
Сплошным клубком лежало мирозданье,
Любовь, не ты ли первой, по преданью,
Взлетела и отторглась от клубка?
Ты принялась, искусна и ловка,
За труд размеренного созиданья,
И всем предметам ясность очертанья
Дала твоя спокойная рука.
Но если правда, что одна лишь ты
Сумела размотать клубок вражды,
И если дружбу ты изобрела,
То где же доброта твоя была,
Когда в моей душе плелся клубок
Друг друга раздирающих тревог?
«О, сладкая, манящая картина!..»
О, сладкая, манящая картина!
На поле боя сладостных ночей
Моя душа сливается с твоей
И тело с телом слиты воедино.
Как жизнь сладка и как сладка кончина!
Душа, пьяна от сладостных затей,
В тебя вселиться жаждет поскорей —
То вверх, то вниз несет меня пучина.
Сколь щедро мы, Мелина, силы тратим!
Я весь в тебе, я взят тобой всецело.
Тобой
