огромный, круглый, рыжий, прекрасный, плыл по правому борту.
– XIV –
Дити
– Барсум. Дно мертвых морей. Зеленые гиганты, – тихо произнесла тетя Хильда.
Я же просто сидела с открытым ртом.
– Марс, дорогая Хильда, – мягко поправил ее папа. – Барсум – это миф.
– Барсум, – упрямо повторила она. – Это не миф. Это все здесь. Кто сказал, что его имя Марс? Кучка давно умерших римлян! Разве не местные жители должны дать ему название? Барсум.
– Моя дорогая, тут нет местных жителей. Названия устанавливает международный комитет при Гарвардской обсерватории. И они подтвердили традиционное название.
– Пфе! У них не больше прав раздавать названия, чем у меня! Дити, скажи, я права?
Я думаю, что аргументы тети Хильды получше, но я не спорю с папой без особой надобности, он слишком эмоционален.
Меня спас муж:
– Второй пилот, задача по астронавигации. Как мы будем рассчитывать вектор и расстояние? Я бы хотел вывести нашу машинку на орбиту, но Гэй не космический корабль, у меня нет нужных приборов. Даже секстанта!
– Мм-м, предлагаю решать задачи последовательно, капитан. Мы пока не падаем слишком быстро и… упс!
– В чем дело, Джейк?
Папа побледнел, на лице выступил пот, он сжал челюсти и с усилием сглотнул несколько раз. Потом выдавил сквозь сжатые губы:
– Умням’рскаяблезнь.
– Нет, это космическая болезнь. Дити!
– Да, сэр!
– Аптечка в кармане за моим сиденьем. Расстегни ее, достань ломин. Одну таблетку – и не дай остальным разлететься.
Я вытащила аптечку, нашла бутылочку с надписью «Ломин», вторая таблетка ухитрилась выскочить, но я поймала ее в воздухе. Невесомость – забавная штука, ты не понимаешь, стоишь ты на голове или плаваешь на боку.
– Вот, капитан.
– Мня вс нрмльно, – пробурчал папа. – Тлькчутьвремянадо.
– Конечно, нормально. Ты сейчас примешь эту таблетку – или я впихну ее тебе в глотку своим грязным, мозолистым пальцем. Идет?
– Эм-м, капитан. Мне бы нужно воды – запить… но я, наверное, не смогу.
– Вода не нужна, просто разжуй ее. Вкус приятный, малина. И все время глотай слюну. Держи, – Зебадия зажал папе нос. – Открой рот.
Я услышала какие-то сдавленные звуки: тетя Хильда прижимала носовой платок ко рту, а из ее глаз текли слезы. Судя по всему, она вот-вот была готова добавить в атмосферу кабины использованные сэндвичи и картофельный салат.
Хорошо, что у меня в руке была вторая таблетка; тетя Хильда, конечно, сопротивлялась, но сил у нее было немного. Я обошлась с ней так же, как мой муж обошелся с ее мужем, а потом зажала ей рот ладонью. Я не знаю, что такое морская болезнь (или тошнота в невесомости), я могу ходить по переборкам с сэндвичем в одной руке, напитком в другой и наслаждаться жизнью.
Но жертвы этого недуга болеют по-настоящему, и голова у них перестает работать нормально.
