на витрину.
– А? – не сразу отозвалась я.
– Акция у нас! – повторила гений стратегического маркетинга. – Беспроводные наушники за одну тысячу рублей.
Всё равно верю в добро.
Шесть парковочных мест
И вдруг выбежал из кустов, подтягивая на ходу штаны, дальнобой, занявший шесть парковочных мест, и ко мне (ну а к кому ещё на абсолютно пустой улице ночью):
– Девушка, девушка!
Ну я, понятное дело, отпрыгнула вбок на шестнадцать метров, инстинкты-с.
– Да ой всё, – говорит, – да я деньги отнимать не буду, погодите.
Ну, раз не будет, вернулась.
– Вы вот подскажите, я сказал навигатору «Булатниковская», а он меня хрен знает куда завез, к наркологической больнице, а куда там грузить?
– Ну я бы попросила: не хрен знает куда, а на Болотниковскую, это почти центр, а вам до МКАДа надо.
– И чо я, и куда я, – говорит, – и где МКАД этот?
– Да вон туда, – говорю, – потом направо. Вот как я иду, за мной прямо поезжайте.
– Так, может, это – подбросить?
Рядом ехал, в общем, шесть парковочных мест и я.
Бун бо нам бо!
– Что-то ещё? – спрашивает девушка с бейджиком Тхань.
Я посмотрела, Тхань – хорошее слово, значит порядочная, интеллигентная, воспитанная. Но повар зовет ее Дилхох.
– Что-то ещё? – повторяет Тхань-Дилхох.
– Да, – говорю, – щас, – говорю и, набирая полные лёгкие воздуха, заказываю, – Бун бо нам бо!
– Зураб, бун бо нам бо! – кричит она в глубину кухни.
– Бун бо нам бо! – эхом повторяет Зураб (или Фонг, или Хьен).
И я жду, что все вокруг начнут танцевать.
Был в опере
Или, например, Леша. Он может взять да и написать среди ночи: «Был в опере».
А ты сиди и гадай, какая драма за этим. Потому что где Леша, а где опера. Это как если бы я сообщила, что была на выставке ковров, и пусть все потом головы ломают, какую игрушку-сверкалочку мне на 8 Марта дарить.
И я говорю: «Леша, спокойно, ты можешь рассказать мне всё. Буквально всю правду. На всякий случай у меня есть коньяк».
«В общем, маньяк-убийца в красном, – с готовностью начинает Леша, – много лет гоняется за каким-то оборванцем, потому что тот был влюблен в его сестру, они хотели бежать, но их застукал папа».
Я наливаю. Говорю: «Продолжай, не нужно держать в себе, пустое это. Ночь, зима. Плакать на морозе – глаза слипнутся, брови инеем покроются, очки запотеют. Нервничать на льду ночью – упадешь, будешь лежать беспомощный. Вон, вся тропинка в старушках».
«В общем, это вышло случайно: он уронил пистолет на пол и случайно убил папу. – оправдывает Леша убийцу, а я забываю, что было до этого – человек-паук или тореадор. – А в финале маньяк находит жертву и сам от его руки погибает, но до этого успевает
