Когда вот с этим глазом фашистская пуля подшутила, думал, больше не видать мне белый свет, – усмехнулся дедушка, показывая на свой изуродованный глаз. – Только здоровый человек не ведает настоящей цены жизни. Заноза в палец попадёт, и то начинаешь волком выть. Это молодым на всё плевать, не считают они времени, не берегут каждую минуточку. Аумирать так неохота…
Харис-бабай крякнул и, резко дёрнув косой, пошёл. С каждым широким взмахом на землю ровно ложилась густая трава…
– Десантники!
Ещё мгновение он не мог оторваться от воспоминаний: звонкий звук косы, широкая спина деда, медленно удалявшаяся от него… Уши наполнились рокотом мотора, где-то отрывисто звучал голос старшего лейтенанта Киреева. Обычно он произносил слова отчётливо: ладно подогнанные одно к другому, они перекатывались, как биллиардные шары по гладкому сукну стола. Но в кузове открытой машины встречный ветер разметал их в разные стороны, поэтому фразы у него получались рваные, как кривые, расползающиеся строчки. Подробные объяснения лейтенанта о маршруте, о возможных контрмерах «противника» и ещё какие-то слова Рифкат почему-то пропускал мимо ушей, словно ожидал самого главного.
– Не суетиться, тщательно подготовиться к каждому шагу. Каждый отвечает за себя и за товарища рядом. Уже в воздухе старайтесь не потерять друг друга. – Слова его были жестки и отрывисты. – Из Центрального штаба прибыла комиссия. У нас сегодня испытание. Покажем, ребята, на что способны десантники!
Последние слова Киреев выкрикнул, лихо сдвинув назад синюю беретку, улыбнулся им, и за этой смущённой улыбкой все увидели, какой заводной и весёлый их старший лейтенант. И всего-то старше их на пять лет…
Кирееву так хотелось подбодрить ребят, сказать им что-то важное и запоминающееся, но молчание затянулось, и наконец он, так и не найдя нужных слов, неожиданно крикнул:
– За-пе-вай!
Вагиз запел сразу же, как будто только и ждал команды. Исходящий откуда-то изнутри его голос взвился в голой степи, и сразу же к нему присоединился Тансык из Казахстана, потом вплёлся высокий, с горловым клекотаньем голос Гурама из Грузии. И через мгновение ладный хор, в который влились голоса Николая из Иркутска, Виктора из Подмосковья и Ильдуса из Татарстана, гремел в тихо дремавшей перед рассветом степи. Эта степь никогда не слышала такого хора, такой красивой мелодии, рвущейся из души у этих молодых парней из самых разных концов страны. И удалое веселье русских праздников, и безоглядный простор казахских степей, и эхо синих грузинских гор, и сладкая грусть татарских мелодий – всё слилось воедино.
Рифкат не заметил, как тоже подхватил песню. Ему казалось, что не только голоса, но и сердца их бились в едином ритме:
Мы – крылатого десанта солдаты,
Беркутами нам не быть нельзя…
Песня заглушила гул машин, посвист ветра и разлилась по голой степи. Её тут же подхватили на других машинах. И от мощного эха, разлившегося по всей колонне, Рифкат забыл, что впереди их ждут военные учения и, наверное, тяжёлые
