с места – возле танцплощадки ходили дружинники, и те замерли, сбившись в кучу.
– Отпусти! Ведь тебя никто не трогает! – проскрипел сквозь стиснутые зубы длинный.
– Ещё раз тронешь девушек, я тебе покажу, где табак растёт! – Голос Рифката дрожал от злости. Он брезгливо оттолкнул парня, показывая, что ему противно марать руки о него.
Длинный споткнулся, но не упал и, распрямившись на ходу, исчез в кустах. Четверо остальных мигом последовали за ним.
Рифкат хотел было поиграть на гитаре, но настроение было испорчено.
– Винищем от него несёт, – не могла успокоиться Галия, – бандиты!
– Не вешайте носа, ребята, давайте веселиться! – сказал Рифкат, но в его голосе всё ещё звучали нотки беспокойства. И вдруг резко поднялся со скамейки: – Ребята, пошли к Сашке сходим!
– Да кто нас в такое время пустит к нему? – махнул рукой Талгат.
– А мы постоим под окном, споём ему что-нибудь, поиграем на гитаре, – загорелся Рифкат.
– Ему, наверное, скучно там одному, – поддержала Анфиса Рифката.
– Ему сейчас не до песен, – тихо произнёс Талгат. – У нас врач рядом живёт, говорит, вообще под вопросом, выживет ли…
– Да, – опустил голову Ильдус, – сломать позвоночник – дело нешуточное.
– Всё, ребята, пошли к Саше! – Рифкат обнял друзей за плечи и, когда все двинулись вслед за ним, негромко затянул:
Тёмный лес, тёмная ночь.
Хорошие кони нужны, чтобы пройти…[9]
Когда они шли по улице к больнице и пели про тёмную ночь, ему казалось, что уже опустившаяся темень медленно отступает прочь и от показавшихся звёзд светлеет чёрная впадина неба… Так хорошо было шагать вместе, ощущать совсем рядом, как идёт и негромко подпевает Галия. Вот что значит хорошая песня. Без неё опустел бы мир…
Они замолчали, как только вошли в больничный двор. В освещённых окнах были видны белёные потолки и стены.
– Где ж его окно? – шёпотом спросил Ильдус.
– С той стороны, – спокойно сказал Рифкат.
– Откуда ты знаешь?
– Да я сюда почти каждый день прихожу. Уже все больные привыкли. Только Саша не может подойти к окну. Но всё слышит и разговаривает.
– Слушай, да как же так получилось, что он выпрыгнул из окна? – недоумевает Талгат. Он учится в другой школе и подробностей того, что произошло, не знает.
– Девчонки ему устроили самосуд, – зло ответил Рифкат. – Учиться, видите ли, стал плохо…
– Но они хотели как лучше, – подал голос Ильдус и тут же, застеснявшись, что защищает девчонок, опустил голову.
– Надо было сначала разобраться! – Не успокаивался Рифкат. – У его родителей дело до развода дошло, он целыми днями шастает по улице, чтобы не слышать их скандалов, до уроков ли в такой ситуации…
– И правильно сделал, что прыгнул, – поддержала брата Анфиса. –
Здесь и далее стихи и песни даются в подстрочном переводе.
