мира дети.Они пели долго, и всё это время от окон больницы не отходили люди.
– Пришли к Саше и забыли про него, – очнулся Талгат.
– Да я вас слушаю, ребята, слушаю, мне очень хорошо вас слушать, – тотчас подал из палаты голос Саша.
Стали прощаться уже в полной темноте.
– Выздоравливай, Саш!
– Скорее поправляйся!
– Будьте здоровы, агай!
– Передайте привет своему трактору!
По лестнице спустились на ощупь и пошли к воротам. Вслед неслось: «Ещё приходите!»
Уже выйдя за ворота, Рифкат обернулся. Больница, совсем недавно сиявшая всеми окнами, внезапно погрузилась в темноту, лишь в нескольких палатах ещё горел свет. Как будто под звуки гитары и под их песни все людские недуги и боли ушли на миг, а теперь снова вступили в свои права. «А я ещё ни разу не лежал в больнице, – подумал Рифкат. – И как только Саша выдерживает? Ведь шевельнуться нельзя. Будь я на его месте, что бы, интересно, делал?»
На улице они разделились на две группы и пошли домой.
Рифкат потихоньку перебирает струны. Но никто уже не запевает. Все устали и не решаются нарушить тишину ночного города. Ильдус немного поотстал. Когда перешли через трамвайные пути и повернули к дому Миргазизовых, сзади послышался топот ног.
– Рифкат, беги! Девушки, бегите! – Ильдус кричал и бежал к ним изо всех сил. Его преследовал длинный парень с растрёпанными волосами. Следом за ним ещё четверо. Длинный догнал Ильдуса и замахнулся.
– Анфиса, гитару!
Сорвав с шеи гитару, Рифкат ринулся назад и с разбегу ударил в живот длинного парня – тот свалился на тротуар и, корчась, засипел.
– Глушите его, ребята, гитару возьмите, чтоб заткнулся навсегда… – Одной рукой он держался за живот, второй бил лежавшего на тротуаре Ильдуса.
Второму Рифкат завернул руку за спину и так толкнул, что тот влетел в плотную стену кустов рядом с тротуаром. Остальные окружили Рифката. Поднимая Ильдуса с земли, он принялся махать правой рукой. Один из парней вырвал гитару из рук Анфисы, и она пронзительно закричала, к ней присоединилась Галия.
И в этот момент Рифката ударили по лицу. У него всё вспыхнуло перед глазами, в воздухе закружились огненные бабочки. Он покачнулся, но не упал. Его ударили ещё и ещё. «Не падать! Не падать!»– повторял он про себя. Кто-то направил в глаза фонарик. «Сейчас опять ударят», – подумал Рифкат, но вдруг увидел подъезжавшую милицейскую машину.
– Бандиты! – произнёс он и сплюнул кровь…
И вот теперь он в постели. Всё внутри кипит от злости, что поддался тем парням. Мама, конечно, всё поняла, но притворяется: «Отдохни, отдохни, сынок, не волнуйся», – и ставит перед ним чай. Рифкат делает вид, что всё нормально, пытается улыбнуться матери и плотно сжимает от боли зубы.
Вдруг невыносимо начинает болеть голова. Как будто кто-то в мозг вбивает гвоздь, и с каждым ударом он входит всё глубже и глубже. «Тук-тук, тук-тук», – стучит молоток.
– Сейчас,
