style="font-size:15px;"> – От государства помощи ждать… пустое дело. Для того я тебя, Борода, и взял в Кольчугинский отдел, чтобы ты тут по-хозяйски осмотрелся, прикинул, что к чему, и порядок навёл. А борода твоя отрастёт. Это невеликая потеря. Наш царь-батюшка Пётр Великий тоже боярам бороды рубил, а дух русский не выветрился.
Степанида залезла на подоконник и стала обнюхивать чахлые растения, утратившие в людской памяти латинские названия. На горшках было написано: «Матвеев» и «Никоненко». Матузков полил их под корни из пластиковой бутылки, потом ярлычок «Матвеев» отлепил, приклеил другой: «Плотников».
– Это чаво? – спросила грамотная Степанида.
– Это мои висуны, ну то есть дела нерасследованные, а с Матвеевым я определился, скоро закрою, направлю на утверждение.
Степанида одобрительно кивнула. Этот хозяйственный подход ей очень понравился, как и сам следователь Матузков. И с нечистью он был знаком, но относился без панибратства, и её вредительницей-домушницей не обозвал, а пригласил в помощники. И китель на нём был ох какой пригодный. Во множестве хаотично пришитых карманов можно было найти все блага мира: сухпаёк, гребешок без двух зубьев, талисман таёжного шамана, осколок зеркала, трубку телефона, октябрятский значок и даже сберкнижку на предъявителя за 1985 год.
Потом Матузков посуровел, взглянул на часы и сказал, что зовёт его распрекрасная служба, надо отдавать долг родине и обществу. Вышел из кабинета и дверь запер, новая компания осталась осваиваться. До чего же домовому Бороде не понравилось новое место! Другого слова, кроме «мусорка», и не подобрать. Ни изба, ни терем, ни дом, ни мезонин, ни усадьба. Здание с колоннами и широченной лестницей, со множеством ходов и выходов, с подвалом и чердаком и даже потайными комнатами. Сарай, овин, баня – это не место для домового, это каждой нечисти известно. Но и общественные здания – не самое лучшее место, хотя и не запрещённое.
Борода кручинился: «Где б ни родился, а нигде не пригодился». Мышь Степанида, верная спутница изгнанника, ласково утешала: «Бородушка, любезный мой друг! Не печалься, оглядися. Беспорядок тут, а твоей кипучей натуре есть, где разгуляться, потешиться». Сама уже околесила соседние кабинеты, разжилась печеньем и сверкала сытыми глазёнками. Борода уселся на несгораемом шкафу, свесив широкие босые ступни.
– Приоделся бы, – подсказала мышь, – новое место означает новую службу, значит, и внешний вид подходящий надо иметь.
– Ни в жисть поганые погоны не надену, – недовольно и вместе с тем высокомерно ответил Борода, но сам повёл плечами и встряхнулся. Старая косоворотка его разлезлась и испарилась с глаз долой, а вместо неё появился мундир с латунными пуговицами и тёмные брюки с красными лампасами.
– И где это ты такую срамоту видел? Чисто городовой. Уж коли вид возжелал официяльный, мог бы и гусаром вырядиться иль каким-то гвардейцем! – возмутилась Степанида.
– Гляди, не поперхнись! – буркнул Борода, весьма довольный собой.
– У
