я. – Мне не нужен мужчина. Точнее, не в том смысле, в каком ты думаешь. Мне ремонт в избушке сделать надо…
Рина выслушала историю моих злоключений, нырнула, взмахнув серебристым хвостом, и, появившись опять, вынесла заключение:
– Путаешь ты все. Ремонт – это следствие того, что в жизни нет кого-то сильного и надежного. Появится он – и ставни слетать не станут, и двери нормально висеть, и дрова колоться.
– Да где же их взять – сильных и надежных? – закручинилась я. – Один Баюн дома, и на него положиться нельзя, все норовит сметану слизать.
– Это точно, – кивнула Рина. – Только лешие вокруг да водяные, а от них толку – как от рака икры.
– Или от козла молока, – согласно кивнула я и брызнула на лицо водой, охлаждая разгоряченную на солнце кожу. – Пойду я. Пирожки, наверное, уже остыли.
– Иди, – ударила хвостом по воде Рина, поливая меня. – А если найдется сильный и надежный – не забывай про подружку!
Несмотря на пирожки, домой я не очень торопилась, поминутно отвлекаясь на алеющую в траве землянику. Листики можно заварить, ягоды съесть, а цветочками – полюбоваться. И только возникший передо мной сердито шипевший Баюн заставил забыть про все и встревоженно поспешить на родную полянку.
Кот не зря умывался. Перед избушкой стоял молодой, хорошо одетый молодой человек определенно мужского пола, ошарашенно смотрел на ее курьи ноги и озадаченно чесал под шапкой, видимо, вспоминая нужные слова.
– Вот! Избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом!
Избушка грустно заскрипела. Она и прежде не желала лишний раз шевелиться, в теперь, с больной лапой – тем более.
– Эй, избушка! – продолжал настаивать гость. – Повернись…
– А здороваться вас не учили? – вкрадчиво полюбопытствовала я, появляясь из-за кустов. – Вежливости там, манерам…
– Ой! – нервно вздрогнул юноша и резко повернулся ко мне. – Зд… Доброе утро. Учили.
– День, скорее, – привычно оценила я высоту солнца. – А если учили, что же вы старость не уважаете? Видите же, у избушки лапа перевязана, больно ей поворачиваться. А вы мужчина сильный, молодой, можете и сами к входу подойти.
– Могу, – уже совсем другим тоном проговорил молодой человек. Хотя… не такой он и молодой. Не та юная поросль, только что обзаведшаяся пушком на подбородке и почему-то решившая, что это делает ее взрослой. В темных глазах мужчины светились ум и зрелость, а черты лица говорили о решительности и некоторой властности.
– Я пытался сначала позвать хозяев, но на мой крик никто не откликнулся, – пояснил гость. – Пришлось вспоминать детские сказки, а в них, кажется, примерно так и положено говорить.
– Понятно, – кивнула я. – А мне, соответственно, положено сначала напоить, накормить, в баньке попарить добра молодца, а потом спрашивать, какой леший его принес.
