опускалось солнце, тем соленее становились шутки, и близилось время, когда новобрачных начнут провожать на брачное ложе, чего мне всеми силами хотелось избежать.
– Хочешь уйти?
– Да! – я вложила в короткое слово все, что клубилось в душе.
– Просто мысленно скажи себе, что тебя никто больше не увидит. А я сделаю так, что они и не вспомнят о сбежавших новобрачных.
Никто не заметил, как приоткрылись, а потом закрылись ворота.
– Так ты с самого начала мог так сделать? – пораженно поинтересовалась я.
– Да.
– А почему не сделал?
– Мне казалось, ты хочешь настоящую свадьбу.
– Я хочу только одного – быть с тобой, – выдохнула я. Князь улыбнулся, коротко свистнул, и к нам выскочил огромный лось. Полес подсадил меня на его спину, сел сам позади, и громадный зверь медленно направился в глубины Леса.
С тех пор в Лесу стали появляться золотые цветы. Среди местных жителей распространилось поверье: найти их – к удаче. Значит, тебе улыбнулась Княгиня Леса.
Мужчина в доме
День не задался с самого утра. Первое, что я увидела, протерев глаза – это нежившегося на поставленном с вечера тесте (к счастью, прикрытом полотенцем) Баюна. Вырванный из сладкого сна моим возмущенным криком кот обиделся и одним прыжком с грохотом удрал в окно, попутно снеся ставню, давно держащуюся на одной петле и честном слове. Кадка, сброшенная могучими задними лапами, рухнула на пол и покатилась. Тесто уже приготовилось выйти погулять, но было остановлено и отправлено подходить заново.
Дальше – больше. При попытке наколоть дров с обуха слетел топор. Заложенные в печь отсыревшие от росы полешки шипели и отказывались загораться, а, когда пламя, наконец, занялось, выяснилось, что дымоход требует прочистки, или я рискую задохнуться в густых клубах. В довершение всего избушка, ковыряясь в земле, ушибла палец на левой ноге, вздрогнула, заскрипела от боли и поджала ее под себя, в результате чего с полок посыпалась немудреная посуда, вторично рухнула многострадальная кадка и перекосилась дверь.
Вздохнув, я оглядела образовавшийся кавардак, заплела косу потуже и занялась делом. Прежде всего – поврежденная курья нога, поскольку в перекосившейся на один бок избушке убирать невозможно. И выйти из нее – тоже.
Благословляя подходящее сочетание ширины оконного проема и… хм… моего тела, я вылезла на мягкую изумрудную муравку (чудом не наступив на валяющуюся ставню). Избушка, жалобно скрипнув, вытянула в мою сторону трехпалую узловатую конечность, требуя лечения и ласки и получая и то и другое. Я смазала ушиб травяным бальзамом, перебинтовала чистой тряпицей и напоследок погладила жесткую кожу. Нога осторожно опустилась, ощупала то, что под нее попало, и расслабилась. Пол в избушке наконец-то принял привычный вид.
Солнце дотянулось до макушек
