Преподаватели после отбоя ушли, будучи в полной уверенности, что мы спим. И мы решили уйти. В самоволку. У многих барышни появились, кому-то просто надоело в казарме сидеть – погулять захотелось. Время то детское – 10 часов.
Через дверь, понятное дело, не выйдешь: дежурный старшина – на вахте. Но мы знали способ. У нас голубятник был – так он через чердак по пожарным лестницам в самоволку ходил. Окна нашего класса глядели на темную и безлюдную улицу. Этаж первый, довольно высокий, под окном – яма подвального окна. Опасно! Окно класса заколочено насмерть. Но форточка открывается. И как раз для суворовской головы. А вы знаете, если голова прошла, то и все остальное пройдет, главное технологично выполнить. А мы ж гимнасты. Открываем форточку, встаем на подоконник, вытягиваем левую руку – по швам, правую руку – вперед через форточку ставим на отлив и вываливаем корпус на улицу ногами на тротуар.
Две старшие роты таким образом просочились. И, кто –куда. Я к Анечке не успевал по – любому. С Пашком пошел – он дружбу водил с ребятами из соседней школы. Они неподалеку, во дворе собирались. Ну что – то как то быстро надоела мне эта компания, и я вернулся. Тем же самым макаром. И к приятелю – Давиду Мамиконяну из 7-й роты. Сидим, разговариваем. Влетают вдруг офицеры в спальню, впереди капитан один. Ноздри огромные, трепещут, глаза навыкате. Безумец мы его звали. Зырк по койкам – все, кроме нас с Давидом, спят. Мертвецки. Но командиры не уходят, а начинают срывать одеяла, и обнаруживается, что людей ну, может, человек пятьдесят, а спальня на сто. На одних койках – шинели скатанные под одеялом, на других – книжки в форме спящего выложены.
Безумец – ко мне:
– Ты из какой роты?!
– Из шестой
– Марш в расположение!
Я тюк – тюк – тюк. Смотрю, у нас наши командиры свирепствуют.
– Откуда?
– В туалет ходил
– Марш в постель!
Лег, нас пересчитывать – все!
Наша, шестая рота, в таком виде как дисциплина, золота не брала. Мы даже на бронзу не тянули. А тут – все как один. Ну, как – то вот нам тогда повезло. Но вообще шуму было много. То есть самоволки, они у нас систематически случались. Но чтобы такие масштабные…
Недели две, может, три прошло, заскакиваю по каким-то своим делам в канцелярию, там – командир нашей роты, подполковник Старостин.
– Игнатов, – тормозит меня – Как так вышло, что седьмая на самоволке вся погорела, а из шестой ни одного не взяли? Ну не может же быть, чтоб из вас ни один не ушел за компанию.
– Григорий Михайлович, честно?
– Как отцу.
– Только без последствий.
– О чем ты? Могила.
– Смотрите, вы обещали
– Да, давай, колись уже.
– Григорий Михайлович…
– Ну!
– Вы нам как отец родной. По – отечески вы с нами. А у них, в 7-ой, командир кто? Подполковник по прозвищу Штольц. Одним словом
